Под знаком дефицита. Деньги есть, а купить нечего

Александр Костин, Пудож

Одна из примет советского времени, которое мы стали чаще вспоминать в связи с 30-летием распада СССР, это товарный дефицит, который иногда определяют так: «Деньги есть, а купить нечего». Конечно, и в наши дни это явление не исчезло совсем, но оно не идет ни в какое сравнение с дефицитом поздней советской эпохи, когда нехватка самых ходовых товаров носила массовый характер. Каждый советский человек сталкивался с этим явлением и может многое вспомнить. Вот и мне кое-что вспоминается.

«Музыкальные консервы»

Судя по ранним детским воспоминаниям, у нас в семье когда-то был патефон и бережно хранимые пластинки. Их было немного. Вспоминается танго «Серебряные струны». А еще — «Ой, рябина, рябинушка», эту песню очень любила моя покойная мама. Сейчас такие пластинки — раритет и дорого ценятся, как и сам патефон.

В наши дни появилась, в хорошем смысле, мода на вещи из советской эпохи. Они теперь, как говорится, в тренде. Сейчас это не просто какое-то барахло, а винтаж, за которым охотятся любители ретро. В Петрозаводске, например, проводится «Винтажный цех» (иначе — «арт-барахолка), где среди самых разных вещей из прошлого можно увидеть виниловые пластинки, на них устойчивый спрос. Думаю, что и на мою «Рябинушку» здесь бы точно нашелся покупатель. А ведь в свое время, когда на смену патефонам пришли радиолы и другая аудиотехника, старые пластинки повыбрасывали. Тем более что музыкальные вкусы народа, особенно молодежи, изменились. 

Моя молодость (1960-1970-е годы) пришлась на время, когда с пластинками (дисками) была напряженка. Конечно, не со всеми, а с модными, популярными. С народными песнями или классикой проблем не возникало, их издавали достаточно. Трудно было купить, а одно время практически невозможно, рок-музыку или бардов. Или джаз. Что-то можно было привезти из поездок за границу. Я сам, будучи в Польше по туристической путевке, привез оттуда пластинки групп «Кристи», «Редкая птица», рок-оперу «Волосы». Нередко пластинки с записью западной рок-музыки в СССР выпускали пиратским образом, просто на обложке значилось – ВИА (вокально-инструментальный ансамбль), без его названия («Битлз», «Роллинг стоунз» и т. д.). А слово «рок-группа» долгое время находилось под негласным запретом. Таким образом нарушали авторские права, и на дармовщинку наше государство получало неплохую прибыль. Лишь сведущему человеку можно было догадаться по названиям песен, что это за группа. Музыкальные вкусы советской молодежи наша промышленность упорно игнорировала, а руководствовалась своими, часто идеологическими, расчетами. Отсюда понятно, почему часть дисков шла на черный рынок и продавалась из-под полы за баснословные деньги. Помню одного студента с нашего истфака, который все деньги, заработанные в стройотряде за лето, отдал за пластинку какой-то американской рок-группы.

При покупке пластинок с рук требовалась осторожность. Они являлись предметом бешеной спекуляции: бывало, что, прочитав на пластинке название какой-то популярной группы, меломан покупал ее, дома ставил на проигрыватель и с разочарованием слышал какой-то ширпотреб, совершенно не соответствующий названию.

Жулики могли запросто отклеить ярлык (лейбл) у купленной советской заурядной пластинки и на его место наклеить другой с названием какой-то западной группы. Таким образом был жестоко обманут один мой знакомый из Петрозаводска. Ему вместо вожделенного джаз-рока, обозначенного на этикетке, подсунули… речь Л. И. Брежнева на XVII съезде комсомола (1974 г.). Такие пластинки тогда тоже выпускали. Возможно, кто-то даже их прослушивал.

В наши дни грампластинки, эти «музыкальные консервы», как иногда в шутку говорят, снова вошли в моду. Любители находят какой-то особый шарм в таком звучании музыки, несмотря на возможности Интернета, компакт-диски и т. д. А что, возможно, они и правы…

Кролики и пыжики

В нашем домашнем обиходе, особенно на Севере, меховая шапка всегда занимала особое место. Ведь по ней часто судили о положении человека в обществе, что отразилось в поговорке «не по Сеньке шапка». В средневековой Руси знатные люди, бояре и прочие, носили так называемые горлатные, то есть высокие шапки. Чем была выше шапка, тем родовитее считался ее владелец. Конечно, значение имел и сам мех. Одно дело благородный соболь, другое – какой-нибудь заурядный заяц. Со временем бояре исчезли, а вот оценка социального веса человека на основании его головного убора – осталась. По крайней мере, в недавней советской истории тому можно найти немало примеров, тем более учитывая советский дефицит мехов и меховых изделий, особенно шапок.

Вообще, конечно, это загадка, как в стране, которая с незапамятных времен пол-Европы снабжала мехами, власть допустила дефицит меховых шапок. Ведь не забудем, что в СССР была масса зверосовхозов, которые гнали меховую продукцию десятками миллионов шкурок. Я сам полтора года жил в поселке Зверосовхоз (сейчас Сосновка Медвежьегорского района), где тысячи несчастных зверьков ежегодно шли под нож. А всего в Карелии на начало 1990-х годов работало 20 зверохозяйств, производивших около полутора миллионов шкурок норки, песца, чернобурки и т. д. Даже некоторые колхозы имели свои зверофермы. А сколько пушного зверя добывали охотники? И тем не менее – дефицит. При изобилии мехов многие советские люди щеголяли в кроличьей шапке, не будучи в состоянии, и не всегда из-за цены, купить ондатровую или еще какую. Сложилась даже своеобразная система «меховых ценностей». В самом низу ее как раз и будут «кролики», а на самом верху – «пыжики». Это шапки из меха оленят. Они (ушанки и «пирожки») популярны были среди государственной элиты, в том числе членов Политбюро. В народе даже загадку сочинили: «Что такое демонстрация? – Это когда на трибуне (Мавзолея) стоят пыжики, а мимо идут кролики».

Купив дорогую шапку из ценного меха, нужно было еще уберечь ее от лихих людей — она нередко становилась объектом грабежей, ее могли украсть из гардероба, а могли просто сдернуть с головы в темном переулке. Поэтому хорошие, дорогие шапки в гардероб не сдавали. Нередко можно было наблюдать, как в столовых, во избежание кражи, посетитель оставлял ее на своей голове и в таком виде усаживался за стол. Это выглядело достаточно диковато (я не имею в виду женщин), особенно когда на голове едока красовалась громадная шапка из собачьего меха, такие стали популярны в 1980-е годы. А дешевые «кролики», которыми их хозяева не особенно дорожили, просто запихивали в рукав пальто или шубы. 

Впрочем, о «шапочном неравенстве» у писателя Владимира Войновича есть замечательная повесть «Шапка», где эта тема остроумно обыгрывается. К ней я отсылаю читателей, заинтересовавшихся данным вопросом.

Книжный голод

Сейчас при всем желании трудно представить себе масштаб библиомании, то есть любви к книгам, в Советском Союзе, особенно в 1980-е годы. Иметь дома свою библиотеку тогда было престижно, несмотря на обилие общественных библиотек. Продажей книг занимались многочисленные книжные магазины, только в Пудожском районе такие были, кроме районного центра, в Подпорожье, Кривцах, Колово, Пяльме, Кубово. Стоили книги недорого, любому читателю по карману. И все равно их не хватало, несмотря на огромные, иногда на сотни тысяч, тиражи. Часть книг пользовалась повышенным спросом. В разряд дефицита попадали прежде всего фантастика, приключения, детективы, историческая проза. А «королями дефицита», на моей памяти, были Валентин Пикуль, братья Стругацкие, Михаил Булгаков, Роберт Стивенсон, Майн Рид и т. д. При этом понятно,что многим авторам (Солженицыну, Шаламову и др.) вход на книжные прилавки был вообще заказан, они находились под запретом.

Я помню, как в поздние советские годы мы, пудожские книголюбы, охотились за книжным дефицитом. Чтобы дорваться до него, требовалось заранее узнать, когда ожидается новое поступление в книжный магазин. Обычно к моменту открытия на крыльце уже кучковалась небольшая компания книголюбов. Некоторые занимали очередь с ночи. Едва распахивались двери, вся толпа устремлялась к прилавкам и начинала лихорадочно разбирать новинки. Особенно ценились собрания сочинений, а также книги из какой-то серии, например, «Библиотека приключений» с красивыми обложками. Или серия романов М. Дрюона «Проклятые короли». Или подобная же серия Д. Балашова «Государи Московские». Некоторые собирали подборку авторов, исходя из своих пристрастий. 

Часто книжный дефицит не покупали, а доставали разными путями. Мне, например, томик В. Шукшина прислали, в порядке обмена, с его родины, Алтая, а солидные, увесистые издания С. Лема (фантастика) и «Хождение по мукам» А. Н. Толстого прислал брат из Кишинева, где местное издательство сумасшедшими тиражами издавало книжный дефицит.

Кое-что удавалось достать по блату, через знакомых книготорговцев. Можно было какие-то книжки купить в лесных поселках, поэтому в командировках по району я всегда старался зайти в поселковый книжный магазин.

В наше время отношение к книгам в их бумажном варианте совсем другое. Их заменили Интернет, планшеты, аудиокниги. Книжные магазины закрываются, в библиотеках все меньше читателей. Я сам одно время был записан сразу в пять библиотек в Пудоже и Петрозаводске, а теперь мне их заменяет компьютер, посредством которого я могу попасть в десятки и сотни электронных библиотек Интернета. Правда, я активно «посещаю» только одну из них – Национальную библиотеку Карелии, но мне и этого достаточно.

Дачный дефицит

В 1987 г. многие пудожане стали «осваивать целину», то есть получили дачные участки (Харлово, Ножово, Уржаково и т. д.). И сразу резко вырос спрос на дачные товары: посадочный материал, садовый инвентарь, стройматериалы и тому подобное. Дачники выходили из положения по-разному. Помню, как мой покойный отец зимой клеил коробки для рассады. Другой знакомый харловский дачник нарезал куски пластиковых бутылок, выпрямлял полученные пластины, сшивал и получал прочный материал для теплиц. Сейчас подобные самоделки никому не нужны, торговля обеспечивает дачников всем необходимым по вполне доступной цене.

Хотя есть все-таки в нашем районе один дачный дефицит, который сейчас стал, пожалуй, даже острее, чем в советское время. Я имею в виду навоз. Корни этого дефицита надо искать, конечно, в сокращении поголовья скота. Дело дошло до того, что в некоторых пудожских деревнях вообще нет коров, этих «навозных машин», как в шутку когда-то говорили. А вот в самом Пудоже какое-то количество осталось. Мне известны случаи, когда за навозом для своих огородов деревенские жители обращались к горожанам и платили немалую цену за это удобрение, видя в нем залог высокого урожая.

Иногда коровы пасутся прямо в центре, чуть ли не под стенами районной администрации, оживляя городской пейзаж и вызывая неподдельный интерес со стороны прохожих, особенно детей, а иногда и ругань в адрес власти, допустившей такую «экзотику». Тем более что уже отмечались случаи нападения этих рогатых парнокопытных на пудожан.

На сладенькое

Еще один товар, который в поздние советские времена тоже попал в разряд дефицита, это конфеты. Не всякие, например, «подушечки» («Дунькина радость») можно из этого списка исключить, хотя, как я знаю из местной газеты, в августе 1990 года их, например, выдавали по талонам в поселке Кубово. Видимо, ничего другого в местном ОРСе не осталось.

Понятно, что более ценные виды этого лакомства до рядового покупателя доходили еще реже. А ведь их когда-то было немало. Вспоминаются прежде всего, конечно, шоколадные «Белочка», «Мишка на Севере», «Каракум», а также карамель «Раковые шейки», «Гусиные лапки», не говоря уже о каком-нибудь «Кис-кисе» или «Монпансье» в жестяных коробках. Самые дорогие – «Грильяж в шоколаде» и особенно — «Трюфели». Как-то раз в студенческие годы, еще проживая в общежитии, я поспорил на кило этих конфет и проиграл пари. Пришлось мне выложить скрепя сердце 10 рублей, а это была моя стипендия за полторы недели. И больше я «Трюфели» не покупал.

Интересно, что крайне редко тогда в продажу поступали конфеты в коробках, даже самые дорогие, хоть те же «Трюфели». В бумажный кулечек или пакетик насыплет тебе продавец – и будь доволен. Хотя для выпуска такой упаковки у нас были все условия, что и было доказано с наступлением рыночных времен. А вот конфетные фантики оформлялись на высоком художественном уровне, недаром частенько конфеты развешивали на новогодней елке для ее украшения вместо елочных игрушек.

Дефицит конфет вынудил кое-кого взяться за выпуск их заменителей.

Некоторые женщины наловчились дома изготовлять клюкву в сахаре или орешки в сахаре. Или сливочные колбаски из шоколадного масла, орехов и раскрошенного печенья. Как говорится, голь на выдумки хитра.

В ход шел и развесной шоколад, который стоил относительно дешево, шесть с полтиной рублей за килограмм, если меня память не подводит. Но он поступал в продажу нечасто.

Что касается нашего времени, то даже пудожские, не самые богатые, магазины предлагают сейчас такой выбор сладостей, в т. ч. конфет, который нам и не снился в самые изобильные советские времена. На любой вкус и на любой кошелек. И в красивых коробках, и россыпью, на вес, и поштучно. Конфетный и прочий дефицит, хочется надеяться, навсегда остался в прошлом.