Вечер памяти Валаамских юнг в Доме Паломника

«Имеем ли мы право забывать, что стоил нам мир и свобода? Разве не было бы такое забвение предательством перед памятью павших воинов, перед горем безутешных матерей, одиноких вдов, осиротевших детей? Этого нельзя забывать во имя нашей упорной борьбы за мир, которая немыслима без горькой памяти о бедствиях минувшей войны».

Журналист, русский писатель, историк,
общественный деятель Сергей Смирнов

20 июня, в преддверии 81-й годовщины начала Великой Отечественной Войны в концертном зале Зимней гостинице прошло памятное мероприятие, посвящённое Валаамским юнгам. Гостями мероприятия стали Виктор Кириллович Буйко – сын Валаамского юнги с супругой, которые занимаются сбором материалов о том периоде, когда в монастыре была школа юнг, и Галина Павловна Сафронова, жительница Валаама в советское время. Ведущий программы был Игорь Сазеев, экскурсовод паломнической службы Валаамского монастыря.

Памятный вечер открыли с молитвы на начало всякого дела «Царю небесный, Утешителю…».

Слово взял ведущий Игорь Сазеев, поприветствовал зрителей и представил гостей встречи: Виктора Кирилловича Буйко (с супругой Любовью Ивановной), потомственного моряка, сына валаамского юнги, который вместе с отцом скрупулёзно собирали материалы по тому периоду в истории Валаама; Галину Павловну Сафронову, жительницу Валаама в советское время, секретаря местного исполкома в течение нескольких лет, ныне проживающую в г. Сортавала, экскурсовода, увлекающегося краеведением Валаама. Аккомпанировали вечеру валаамские музыканты: Елена Груздева, Ольга Аржаник и др.

В своём вступительном слове Игорь Сазеев напомнил, что в июне текущего года в Петербурге отметили 350-летие со дня рождения императора Петра Первого. «Возникновение и развитие российского военно-морского флота связано с его именем. При Петре появился морской кадетский корпус, прообраз школ юнг. Подобные учебные заведения для подростков действовали вплоть до Октябрьской революции. На некоторое время прекратив существование, возродились в 1940 г., когда на Валааме возникла первая советская школа юнг (или юнгов , как говорили в то время).

С декабря 1917 по 1940 Валаамский архипелаг и монастырь находились в составе независимой Финляндии. По итогам Зимней войны 1939-1940 Валаамский архипелаг по мирному договору, подписанному в марте 1940, отошёл Советскому Союзу. Нарком военно-морского флота Николай Кузнецов летом 1940 издаёт приказ об организации на о. Валаам школы боцманов, а вскоре пишет дополнение, что при школе боцманов создаётся экспериментальная рота юнг. Это первое в Советском Союзе подобное учебное заведение. Решение принято в августе 1940, и в считанные дни поступило много заявлений от ребят, желающих здесь заниматься. О. Валаам фактически идеально подходил: монастырь ушёл, а местных жителей не было, и Валаам опустел; Ладожское озеро как море: здесь есть и камни, и мелкие, и глубокие места – всё, что встречается в открытом море.

В школу был большой конкурс, т.к. было подано много заявлений. Попасть сюда хотели ребята не только из крупных городов (Ленинграда, Москвы), – комиссию проходили в Ленинграде, – но из уголков, удалённых от моря, из сельской местности. Был и большой отсев. Всего в роту юнг зачислено 125 человек.»

На экране пароход «Володарский», на котором счастливчики отправляются от Смольнинской набережной в Ленинграде на Валаам, но некоторые ребята, не будучи зачисленными, в силу своего упорства также оказались на Валааме. Игорь Сазеев предлагает к ознакомлению два фрагмента, описывающих типичные ситуации, из книги Юрия Овсянникова, посвящённой валаамским юнгам.

«При упоминании советской школы юнг в годы Великой Отечественной войны обычно вспоминается Соловецкая школа юнг. На Соловках воздвигнут памятник соловецким юнгам. В Соловецкой школе юнг обучался писатель Валентин Пикуль, который написал повесть «Мальчики с бантиками», посвятив её именно соловецким юнгам. О валаамских юнгах долго не было подобного произведения. Пять лет назад издана книга Юрия Овсянникова «Мальчики в бескозырках», посвящённая Валааму и валаамской школе юнг».

Первый отрывок из книги рассказывает о том, как Лёня Перепеч, работавший на заводе, узнав от соседа по общежитию о наборе в школу юнг, подал заявление, но не найдя себя в списках, незаметно примкнул в строй, чтобы пройти медкомиссию. На медосмотре у врача, спросившего у Лёни повестку, юноша сообразил сказать, что отдал её старшине. Оказалось, что он уже четвёртый человек, кто так пришёл на медкомиссию. Пройдя успешно медкомиссию, Лёня оказался среди зачисленных на Валааме

Ещё один мальчик Сева Максимов поздно узнал о наборе в школу юнг, и документы у него не приняли. По совету одного моряка он пришёл на пристань к пароходу «Володарский» на случай, если кто-то не придёт, и можно будет занять его место. Хотя опоздавших не было, он смог пробраться на борт парохода, где познакомился с другими ребятами, принявшими его за своего. По прибытии на Валаам его оставили.

«Так, в сентябре 1940 на Валааме появились 15-17-летние парни, решившие посвятить себя морскому делу. Подготовка началась незамедлительно. При раздаче формы обнаружилось, что не всем она подходила, и её приходилось укорачивать, перешивать. Начальником школы был старший лейтенант Востриков, командир роты юнг – младший лейтенант Адольф Теодорович Генрих. Ребята изучали морское дело, учились гребле на шлюпках, вязать морские узлы. Их обучали и строевой подготовке, и другим армейским дисциплинам. Юнги издавали стенгазеты: официальные «Якорь» и «Юнга» и сатирическую «Полундра». Был свой джаз-оркестр, своя художественная самодеятельность. Так и проводили свободное время. Располагались школа боцманов и рота юнг в здании Зимней гостиницы (ныне на здании мемориальная доска). 23 февраля 1941 курсанты II и III рот (II рота набрана была из 18-летних призывников, III рота - экспериментальная рота юнг) приняли присягу, получили бескозырки и продолжили совместное обучение».

Далее ведущий предоставил слово первому гостю вечера, Виктору Кирилловичу Буйко. Виктор Кириллович родился в семье моряка, стал нахимовцем, т.е. современным юнгой, потом стал офицером и служил на подводных лодках. Позже Виктор Кириллович посвятил себя военно-морской науке, публикуя статьи, преподавая и выступая с лекциями. Теперь его внук, тоже нахимовец, продолжает морскую династию.

Виктор Кириллович рассказал о том, что работа по исследованию и увековечению уникального исторического явления, такого как валаамские юнги, ведётся в настоящее время исключительно по инициативе энтузиастов. «Действуют они порознь, нет единой группы, нет общего руководителя. Юрий Овсянников выпустил свою книгу. На Валааме ранее существовали фонды с важными материалами, но они сейчас разрознены. В Петербурге есть те, кто занимается увековечением памяти о судьбе юнг, погибших на Невской Дубровке. Юнг мало кто помнит, и скоро уже все уйдут из жизни».

Рассказчик помнит отца, с которым много разговаривали о школе юнг на Валааме, а ведь самому уже 73 года.

«Дети и внуки уже не знакомы с этими воспоминаниями, однако так важно сохранить память. Чем привлечь молодых людей? Памятью прошлого об их сверстниках, о жизни не сказочных, а живых людей.

Современники фактически стали свидетелями настоящего валаамского чуда, когда простые мальчишки, независимо от того, городские ли они или деревенские, соприкоснувшись с Валаамом всего год, переросли на голову обычных людей, героически погибнув в свои 16-17 лет. Остальные, кого не взяли на Невскую Дубровку в демонстрационный отвлекающий десант (их там около 30 человек погибло сразу), плакали, почему их не взяли туда. Оставшиеся в живых всю войну прошли ярко и героически.

В своей книге Юрий Овсянников перечисляет каждого юнгу и описывает все его награды и за что они каждым получены. Тот, в ком поселился дух Валаама, стал героем на флоте. Сегодня аналогов массового героизма, который показали юнги, погибшие на Невской Дубровке, нет. Там произошла ужасная трагедия: ещё вчерашние пацаны сидели за одним столом, а сегодня уже нет сразу четверти роты.

Отец оказался в блокадном Петербурге, а потом был распределён на торпедные катера Балтийского флота. Все уцелевшие юнги пошли в бригаду торпедных катеров. Надо понимать, что это за служба: это маленькие кораблики, которые буквально зажигались от одной пули, но должны были подойти вплотную и прямоидущими торпедами расстрелять противника. Можно представить, что там творилось, что предпринимали немцы, и как это было опасно. Отец прошёл путь от юнги, приписанного к кораблю, до боцмана, старшины II статьи. Он закончил войну в 22 года, и у него были и ордена, и медали. Похожая судьба у многих других юнг.

Для изучающих их историю их фамилии звучат незнакомо, для меня же это дядя Лёша Решетников или дядя Петя Зименко. Я всех их отлично знаю и помню. Они не кичились своими наградами, но, когда выходили на свои нечастые праздники (тогда ещё не было бессмертных полков), а юнги собирались у торпедного катера на Васильевском острове, у каждого вся грудь была в орденах. У Юрия Овсянникова в книге рассказывается, что почти все ребята имели медаль Ушакова, единственную медаль в истории Советского Союза за матросскую славу. Когда их представляли к наградам, согласовывалось представление к ордену, они просили медаль Ушакова, и почти все юнги, в том числе мой отец, получили эту медаль с серебряными цепями, медаль, которая давалась только рядовому составу за исключительную доблесть и отвагу в морских сражениях».

Игорь Сазеев поясняет слова Виктора Кирилловича, заметив, что Фёдор Ушаков – единственный русский адмирал, кто причислен к лику святых. Хотя он был причислен к лику святых уже в наше время, намного позже тех военных событий, можно проследить глубокую взаимосвязь в том, что юнги побывали на месте, где в течение многих столетий был православный монастырь, а потом просили и получали медаль в честь человека, причисленного к лику святых.

Гость вечера соглашается, что это тоже валаамское чудо, когда мальчишки в столь юном возрасте за короткое время смогли внутренне стать героями и потом во всех операциях на всех флотах проявили свой героизм.

Игорь Сазеев обращает внимание зрителей на экран, на котором появляется фотография Кирилла Петровича Буйко, отца Виктора Кирилловича.

Сын валаамского юнги продолжает свой рассказ про отца: «Здесь он старшина II статьи, сразу после войны. Здесь ему 21 год.

Первая справа медаль – это медаль Ушакова с серебряными цепями, и тут же орден Великой Отечественной войны и другие боевые награды за отвагу.

А, вот, мы уже вместе, когда я поступил в Высшее Военно-морское училище, а на груди у меня знак Нахимовского училища.

Сегодня особенно важно понять единство светского и духовного, того, что заложил в юнг Валаам, что юнги дали Родине, а также необходимо осмыслить, какие духовные основы заложили юнги для будущего Валаама.

Я с радостью увидел мемориальную доску на здании Зимней гостиницы. Важно, чтобы сохранение памяти продолжалось. Подчёркиваю, что материалов очень много, но люди уходят, почти все юнги ушли, и не уверен, есть ли кто-то из них в живых. Раньше они собирались, пока у них были силы. Самому младшему сейчас было бы 90 лет.

Отец вёл очень значимую и интересную работу. У него были списки. Это списки юнг и их телефоны. В то время не у всех, конечно, телефоны были, по крайней мере, какие-то следы можно было найти. Есть, наверное, живые и дети, и внуки, которые хранят реликвии, что очень важно.

Что касается самих юнг, вокруг них были и наветы, и ненужные разговоры. Те, кто поглубже окунулся в эту историю, меня поймут. Я прожил с отцом бок о бок 50 лет: он никогда о Валааме праздно не отзывался, а с благоговением, с почитанием, с отношением святости. Разговоры о том, что кто-то куда-то стрелял или что-то разрушал на Валааме, не правдивы.

Отец писал книгу. Она вышла в 2014 году. Книга называется «Спасибо, жизнь». Правда, на половине написания книги его жизнь оборвалась. Он как жил светло и честно, так и умер мгновенно и стремительно. И мне пришлось дописывать эту книгу. В ней описано всё: от момента, когда он пацаном в деревне узнал от моряка, что будет набор в эту школу, как происходило поступление на набережной лейтенанта Шмидта в подготовительном училище, как экзаменовали, как переживали, до момента всей его прочей службы. Обычным человеческим языком описано всё, в том числе и как началась война. Вам это будет тоже интересно узнать.

В день за сутки до войны юнги и боцмана ушли в поход: боцмана на яхте, а юнги на шлюпках. На следующее утро, когда они были достаточно далеко от базы, к ним срочно отправили катер, с которого через рупор криком сообщили о том, что началась война. Все её ждали, все к ней готовились, и было понятно, что несмотря на ту внезапность, о которой все говорят, рано или поздно это должно было произойти.

Что произошло дальше? Началась война. Какая реакция? Как бы мы восприняли сегодня, даже в пример не война, а специальная операция? Затишье, раздумье, тревога, забота о ближнем. А юноши, 15, 16 лет, самому старшему 17, кричали: «Ура!» Дружно всеми шлюпками взорвались криками ура и начали вверх подбрасывать бескозырки, многие из которых тут же упали в Ладогу. Их радости не было предела, потому что испытывали любовь к родине и уверенность в победе малой кровью большим ударом. И они радовались, что теперь себя покажут. Уже месяц спустя четверти из них не стало на этом свете, а остальные пошли по флотам на боевых кораблях, всего лишь мальчишки.

Я дарю отцовскую книгу Дому Паломника и готов выслать электронный вариант книги желающим. Книга преподнесена с надеждой, что в Доме Паломника появится уголочек с материалами, посвящёнными юнгам. На данный момент пока его нет».

***

В книге Юрия Овсянникова "Мальчики в бескозырках" мы можем прочитать описание заслуг Буйко Кирилла Петровича - эту информацию автор нашёл в Центральном Архиве Министерства Обороны:

" Участник войны на море с 1943 года. В 1945 году участвовал в боевых операциях по поиску кораблей противника в Данцигской бухте, в районе Либавы, блокировке и высадке десанта в порт Либава.

Во всех операциях его материальная часть работала безотказно, обеспечил операцию хорошим наблюдением, что способствовало выполнению задачи катером. Во всех операциях вёл себя мужественно, всё приказания выполнял быстро и правильно. За мужество и отвагу, проявленные в боях с немецкими захватчиками, достоин награждения медалью "За Отвагу".

В дневной атаке 30 октября 1943 года по группе кораблей противника обеспечил командиру катера потопление ТЗ противника типа " М-1" своевременным приготовлением торпед и ведением пулемётного огня.

2 ноября 1943 года обеспечил командиру ТКА повреждение вражеского боевого корабля. За мужество и отвагу, проявленные при потоплении вражеского корабля, достоин награды ордена "Красное Знамя" (ЦАМО, Ф-88, О-2, е.х. - 218).

***

«Написав эту книгу, отец осветил и жизнь юнг на Валааме, описав всё до мельчайших подробностей о том, кто на какой койке спал, скрипучей или нескрипучей, как у какого-то курсанта была температура. Или, например, вот как проводилась большая приборка юнгами на о. Валаам: старшины ходили с белыми платочками по мраморным лестницам и, протирая ступени, проверяли, нет ли на них грязи и пыли. Они поддерживали эту чистоту и красоту, гордились ею. Противогазы и учебные патроны им выдавали на стрельбище, а не здесь. И говорить то, что кто-то здесь что-то откалывал, вырезал, не имеет ни малейшего основания. Отец не стал бы умалчивать акты вандализма или неуважения - он жил чисто, светло, правдиво.

Разговоры о вандализме – это искажение истории. И в семье в откровенных разговорах я ни о чём подобном не слышал, также и в их кругу. О Валааме отец всегда говорил в приподнятом торжественно-святом стиле, и не вызывает сомнения, что Валаам любили и уважали. Душа воина, душа патриота вселилась в них здесь, а не в деревнях, откуда были родом.

В своей книге он тоже описывает, как они жили в деревне, чем добывали хлеб насущный, как питались. Он же писал книгу не показухи ради, не ради славы или чтобы оправдать чьи-то грехи, а писал по моей просьбе».

Кирилл Викторович бережно показывает отцовскую рукопись книги: на форзаце книги изображение листочков, копий с рукописи – и продолжает:

«Было жёсткое время. Осуждать, что сносили перегородки по приказу и готовили аудитории, неверно. Всего лишь была необходимость в ремонте, перепланировке, а святыни не трогали, на них никто не посягал.

В своей книге отец подробно описывает то время, когда началась война. Нам может показаться это странным, их сажали на конские дозоры попарно, и они объезжали территорию лагеря круглые сутки и днём, и ночью. Отец рассказывает, как билось мальчишеское сердце, когда ночью скрипели деревья и что-то рядом ухало. Они знали, что где-то близко уже немцы. Они вели наблюдения. Их по-серьёзному расписывали в дозоры. Первые потери, первую смерть он увидел тоже, как и многие юнги, на Валааме: сюда падали сбитые самолёты, они находили тела лётчиков. Это на них производило определённое впечатление. Их душа тут и закалялась. Они понимали, что происходит.

Когда произошла трагедия на Невской Дубровке, эти события оценивались по-разному. Многие из юнг до последнего не понимали целесообразность включения столь юных ребят в демонстрационный десант. Нужны ли были эти смерти или не нужны, пусть останется на совести Георгия Константиновича Жукова, который принимал решение и направлял туда на усиление и на создание численности бегущих десантников. Конечно, плохо вооружённые необстрелянные дети не могли принести успех. Многие взрослые описывают это как ад. Он и закончился адом. Остальные пошли на торпедные катера. У отца и эта часть очень сильно и красиво описана, на мой взгляд.

Отец в последнее время работал заместителем начальника центрального военно-морского архива, и перед ним были все материалы операций, боевых действий, в которых принимали участие юнги. Он занимался глубокими исследованиями и рассказывал откровенно обо всём, как было, самые обыденные моменты. В семье обсуждали многое откровенно, например, одно из его воспоминаний, как он чуть не поплатился жизнью по простой халатности, а время-то было жёсткое.

Мой отец был боцманом. Когда торпедные катера прорвали все фашистские кордоны охранения вражеского корабля, командир скомандовал: "Пли!" Отец делает залп рукояткой, но торпеда не вышла. Затем торпедный катер выходит на второй галс. Нужно снова менять галс, чтобы идти в атаку. Командир командует «пли», а торпеда снова не выходит. Торпедная атака сорвана. Риск необыкновенный для всех. Когда уже корабль подходит к берегу, командир спускается, и вместе открывают торпедный аппарат, а там не заложен порох, главный компонент, которым выстреливает торпеда. Получает за это боцман. Это его функциональная обязанность подготовить торпеду к выходу в море, заложить туда порох и быть готовым исполнить залп. Этот случай расследовало НКВД, но следователь отцу попался очень человечный, он его пощадил.

Примером Валаамских юнг, мы должны показывать, как душа вселяется в тело ребёнка и как потом этот ребёнок идёт на подвиг, на испытание. Кроме Церкви этому никто не научит. Валаам, школа юнг, подвиг неотделимы друг от друга – это наша с вами история. Я могу рассказывать бесконечно.

И я вам искренне завидую не только потому, что вы находитесь на острове с таким славным боевым прошлым, не только потому что вы искренне верующие и воодушевлённые люди, но и потому, что здесь Валаамские юнги за короткий период времени приобрели то, что вы можете впитать в себя: делать добро людям, нести это дальше, своим детям и внукам».

В музыкальном сопровождении Елены Николаевны Груздевой пришедшие гости смотрят на экране старые фотографии Валаамских юнг.

Галина Павловна Сафронова поделилась своими воспоминаниями о том, как на Валааме в советское время сохранялась память о Валаамских юнгах.

Был также показан документальный фильм "Юнги с острова Валаам", выпущенный Президентской библиотекой совместно с Региональным музеем Северного Приладожья (г. Сортавала).

В конце мероприятия Ольга Денисовна Аржаник, Ника Палий и Сергей Иванович Бальжик исполнили песни военного времени, а гости в зале подпевали.

Смотрите документальный фильм "Юнги с острова Валаам": https://www.youtube.com/watch?v=pHzrEZE499I

Авторы: Николай Белавинский и Ольга Емельянова

Фото: Екатерина Иванова