«Мой дар принадлежит не мне»

Текст: Ольга Малышева

Тамара Григорьевна — заслуженный художник РФ, народный художник Карелии, заслуженный деятель искусств Карельской АССР, лауреат Государственной премии Карельской АССР, почетный гражданин Петрозаводска, кавалер ордена «Сампо».

Она была ярким явлением в искусстве Карелии, ее работы вошли в золотой фонд живописи республики.

Тамара Юфа в последнее время редко выходила из дома, избегала художественных тусовок, вела духовную жизнь, но на открытие своей выставки в Музее изобразительных искусств пять лет назад пришла. Зал едва вместил всех гостей, жаждавших увидеть ее работы и признаться ей в любви.

— У Тамары Юфа есть имя. И оно бренд Карелии, — говорили ее коллеги-художники, а народный художник Карелии Валентин Чекмасов признался, что в Карелию он попал только благодаря ей. Еще студентом академии. В 1960 году в Москве пошел на первую выставку «Советская Россия», где экспонировались работы более пятисот авторов, а запомнил картины Тамары Юфа и влюбился в них — особенные, неожиданные, смелые... После окончания академии можно было выбрать, куда поехать работать. Валентин Чекмасов решил сразу: «В Карелию, потому что там есть Тамара Юфа». А потом был безмерно счастлив, познакомился с ней, когда она согласилась позировать ему (этот портрет Валентина Чекмасова тоже можно увидеть на выставке).

Народная артистка Карелии Наталья Гальцина приоткрыла еще одну особенность творчества художницы:

— Я готовила номер «Айно», и Тамара сделала для него потрясающий эскиз и костюм, который был не только красив: в нем было удобно танцевать. Пластика рисунка Тамары, ее кисть удивительно созвучны балету…

Тамара Григорьевна молча слушала слова признания, но тут не вытерпела и взяла микрофон в руки:

"В детстве я мечтала быть балериной, поднималась на высокие полупальцы и танцевала. Коллекционировала фотографии балерин… И мне очень приятно слышать такие слова из уст замечательной актрисы".

Но жила Тамара с мамой в маленьком городке Задонске Липецкой области, где мечты о балете могли оставаться только мечтами.

Зато можно было исполнить другую мечту — стать художником. В Задонске было художественное училище. Она поступила туда.

Из интервью

«Это было очень сильное учебное заведение, поступила туда я только со второго раза – такой большой был конкурс. Учились в основном мальчики, поскольку считалось, что художник – мужская профессия. В Ельце мы прикоснулись к высокой технике работы, подлинному мастерству. Тогда я поняла, как долго идти от замысла к совершенному воплощению.

Преподавали в Ельце блестящие педагоги, в том числе выпускники Ленинградской академии художеств, мы получали прекрасные навыки классического рисунка. До сих пор именно Елецкое училище я считаю главным учебным заведением в моей жизни, оно снится мне в самых лучших снах.

Атмосфера в учебном заведении была уникальная, очень творческая, свободная, педагоги могли открыто и доверительно общаться со студентами. Что мне нравилось еще, это большой выбор кружков, включая драматический, парашютный, действовали два хора – мужской и сводный».

Но через пару лет училище в Ельце расформировали, нескольких наиболее способных студентов, в числе которых была и Тамара Чванова, отправили учиться в Академию художеств в Ленинград.

Из интервью

«Моя девичья фамилия по отцу – Чванова. Бабушка всегда говорила, что мы из хорошего рода, но глубоко историю семьи я не знала, даже хотела изменить фамилию и стать Черных – по маме. Уже в зрелом возрасте, читая по-старославянски, я открыла, что слово «чван» означает «чаша», «сосуд». В древности бояре высокого рода имели особую привилегию первыми подносить чашу царю, отсюда и пошло слово «чваниться»…

Мой друг, историк искусства, публицист Савелий Ямщиков никогда не обращался ко мне по фамилии Юфа, всегда надписывал конверты только «Тамаре Чвановой».

Как признавалась Тамара Григорьевна, в Ленинграде жили скудно, масляные краски стоили дорого, а гуашь 20 копеек. Вот и стала писать гуашью,

Жизнь, как говорится, вела. В 1960 году работы студентки-старшекурсницы отправили на первую выставку «Советская Россия». Павел Корин, народный художник, ходил по залам и сетовал: «Что-то русское тут есть?» Но увидел одну из работ и остановился: «Есть русские художники!» Ему ответили: «Это не художник, а художница, и фамилия ее Юфа».

«Это неважно. Здесь есть русская душа, это русская работа».

В Карелию она попала только потому, что здесь обещали жилье. Выбрала Ладву — очень понравилось название. Работала в школе, но уроков рисования мало, соответственно и зарплата — одни слезы. Однажды обратилась к ней заведующая детским садом: «Можете нарисовать что-то к Новому году?» Она с радостью согласилась.

«Мне встречалось много фей. Одна из них Нина Александровна, которая своим предложением дала импульс: я оформила детский сад, стала писать, правда, для себя в папку, — говорит художник. — А потом встретила другую фею. Приехала в Петрозаводск в издательство «Карелия» показать свои работы в надежде получить заказ. Даже думала, если ничего не будет, все работы порву. Редактор Римма Сергеевна Киселева посмотрела и тут же позвонила Суло Юнтунену. Тот пришел: «Показывайте». А потом сказал: «Отложите все и займитесь «Калевалой». Я принялась за работу…И вот уж жизнь прошла».

Из интерьвью

«Вслед за этим закрутилась другая жизнь: работа, выставки, книги… Я не боялась делать в творчестве то, чего не делали другие: например, работала над большими полотнами на сказочные сюжеты, сейчас они находятся в детских садах».

Но «Калевала» стала главной темой ее творчества, да и героев эпоса многие видят ее глазами: холодная красавица Невеста Похьелы, хитрая и расчетливая Старуха Лоухи, нежная Айно, так похожая на саму Тамару.

Это ли не волшебство! Она сама, как фея, превращает все вокруг в чудеса. Ее картины, написанные в черно-бело-серых тонах, выглядят ярко и светло. Ее линии-кружева придают работам сказочность, ее пейзажи не списаны с натуры, но дают главное — впечатление от северной природы… Работы трогают душу и заставляют остановиться: мгновенье, ты прекрасно!

Иллюстрации к книгам, на которых выросло не одно поколение, куклы, созданные для спектаклей Петрозаводского театра кукол, эскизы театральных костюмов для спектаклей Национального театра, ансамбля «Кантеле» — тоже чудо, чудо таланта.

Как вспоминает журналист Юрий Шлейкин, в 1990-е были особенно трудными: картины не покупали, книги не издавали, пенсия нищенская...И все же она работала и делала шедевры. В то время «ТВР-Панорама»заказывала ей праздничные обложки газет к Новому году. Она безмерно радовалась этому заработку — гонорарам, а тысячи читателей радовались ее оптимистичным работам, которые бесплатно приходили в дом.

Как признавалась Тамара Григорьевна, учеников у нее не было.

Из интервью

«Считаю, что можно научить основам техники, чтобы человек рисовал с натуры правильно, очень точно. А наполнить мироощущением невозможно, оно в сердце. Это квинтэссенция того, что я читала, с какими людьми встречалась, в каких садах бродила, какими закатами наслаждалась, в водах каких рек купалась ночами… Разве можно это передать?»

Но однажды она познакомилась с Олей Агеевой. Маленькая девочка сидела в инвалидном кресле и своими деформированными болезнью тоненькими ручками рисовала яркие картинки. Тамара Григорьевна была поражена мужеством ребенка, стала давать Оле уроки. Их разговоры были не только о технике рисунка, о способах смешивания красок, он был о жизни.

Оля Агеева умерла, но до конца ее короткой жизни с ней были красота, творчество, радость воплощения задуманного — все, что ей открыла Тамара Григорьевна.

Из интервью

«Я знаю, что мой дар принадлежит не мне, его открыл Господь для всех людей. Так что работаю, размышляю, много времени уделяю молитве, хожу в храм. Жду, откроется ли другой, совсем новый период в моем творчестве»…