Народ для разврата собрался… А где?

Командировка в Пудож началась странно. Сначала машину развернуло на проезжей части центральной улицы Ленина из-за колеи чуть не в полколеса: попытка обогнуть машину у обочины чуть не закончилась неприятностями. Сразу вспомнилась ситуация в Лахденпохье, где главу администрации Болгова по представлению прокуратуры суд штрафовал за плохо почищенную проезжую часть.

В Пудоже у прокуратуры есть другие, более важные, чем безопасность граждан, дела… Вот, например, возьмём высосанное из пальца «растление малолетних». Помните Лестрейда из сериала про Шерлока Холмса? «Славное дельце!», — говаривал сыщик, потирая руки в предвкушении славы и наград.

Навигатор на запрос «кладбище» почему-то привёл журналиста к администрации Пудожского района. Какая связь между кладбищем и администрацией, так и осталось загадкой. Но оставим в покое личные дела журналистки, которая много лет назад родилась в славном городе Пудоже и пользуясь случаем навестила на кладбище могилы родных. Кстати, подъезд к этому месту и даже дорога внутри кладбища были почищены очень хорошо.

Вернемся к «славному дельцу». Суть его можно рассказать очень коротко, в принципе можно было вообще не ехать в Пудож, чтобы в несколько предложений донести до читателя смысл происходящего. Однако возникла загвоздка: так как всё «славное дельце» строится вокруг домашнего видео, то нужно было его посмотреть. Но посылать его, как это обычно делается, родственники отказались. Оно и понятно, замешана несовершеннолетняя девочка.

Здесь остановимся и скажем сразу: в интересах ребенка персональные данные семьи, родственников, пригласивших журналиста, а также фотографии дома и даже улицы, где проживает семья, мы разглашать не имеем права (ст. 4  Закона РФ «О СМИ»). Хотя родственники арестованного отца, возмущенные незаконными, по их мнению, действиями полиции, прокуратуры и следственного отдела, настаивали на полной открытости.

Итак, «славное дельце» о «растлении малолетних» закрутилось вокруг 30-секундного видео. Жена, мать троих детей, назовём её Еленой, рассердилась на своего благоверного, с которым в браке более 10 лет, а живет все 15, и сняла его, пьяного, лежащего на диване абсолютно голым.

Что было в голове у этой женщины, понять сложно. Что уж там между ними произошло, теперь не так важно. Малоразговорчивая Елена смущается, но по всему видно, что история выбила её из колеи очень основательно.

Сказать, что она раскаивается – ничего не сказать. Ведь на это видео попала дочь. Ребенок стоит у стены. Понурив голову и отвернувшись. Но мать комментирует за кадром, говоря, мол, как тебе не стыдно, обращаясь к пьяному мужу и отцу своих детей.

Рассказали мне об этом видео. И что? Ребята, я сама мать двоих сыновей, большую часть жизни обитала в однокомнатной квартире, и то, что в семье бывает всякое, знаю не понаслышке. Каждому родителю можно «пришить», извините за жаргон, растление малолетних: матери, которая переодевается за неплотно закрытой дверью, отцу, разгуливающему по дому в семейках, обнимающимся супругам, не закрывшим вовремя дверь в комнату, и так далее. У кого не было таких ситуаций, пусть бросит в меня камень.

Почему говорю про однокомнатную квартиру? По приглашению Елены я побывала у них дома. Посидела на том самом диване. Он стоит в единственной большой комнате, которая шкафом разделена на две части. Одна – для родителей, другая – для детей.

В ночь, когда случилось окаянное видео, мама встала и пошла к младшему ребенку, который заплакал. Чуть позже старшая дочь захотела пить и вышла из «детской» части комнаты, чтобы пройти на кухню. Идти нужно было через «взрослую» часть помещения. Но так как было очень темно, она нащупала на стене выключатель, включила свет, мельком увидела угол комнаты и так как знала: отец спит, то отвернулась к стене.

Почему матери, к тому времени успокоившей малыша, приспичило включить телефон и начать снимать видео, непонятно. При этом еще комментируя и переводя телефон с дивана, где лежал муж, на силуэт дочери. Ответ для каждого постороннего человека очевиден: за глупость и лежание голым на диване статья в Уголовном кодексе еще не придумана. Тем более что от сонного ребенка до дальней стены с диваном, на котором возлежал выпивший отец, метров этак 8-10.

Интересно, экспертиза на порнографию в рамках следствия проведена? Является ли порнографическим материалом данное 30-секундное видео? В этом есть бо-о-о-льшие сомнения, к тетке не ходи. Однако не тут-то было.

Дальше история домашнего видео, как называет его Елена, выходит в публичное пространство. Нет-нет, оно не появилось в интернете, а так и осталось в единственном экземпляре на телефоне Елены. Но…

Заявление в полицию о том, что такое видео существует, написала… сестра Елены, тётя девочки. Как рассказывает Елена, во время последней встречи в сентябре 2022 года её старшая сестра взяла телефон, чтобы вызвать такси, и случайно обнаружила в нём видео. «Я не думала, что она его посмотрит», — повесив голову, сожалеет Елена.

Однако сестра не только посмотрела, но через три дня вдруг ни с того ни с сего, не поговорив с Еленой, обратилась в полицию. Причина такой «любви» к родным и «заботы» о ребенке, вероятно, кроется где-то в глубоком детстве, мы можем только строить предположения о мотивах. Посадить мужа сестры, разрушить семью, лишить родителей родительских прав, отлучить детей от матери с отцом? Всего этого сестре удалось добиться.

Семья и всё окружение пребывают в состоянии тревоги и стресса: ещё бы, угроза тюремного заключения, да еще по такой статье! Правоохранительные органы до того перевозбудились, что вцепились в семью мёртвой хваткой, шестой месяц изводя людей, в том числе детей бесконечными «мероприятиями». Ведь обосновать статью за растление малолетних не так просто. Но если хочется…

Проверку по заявлению сначала проводили полицейские. О том, как это было, родственники могут рассказывать часами. Но мы дополнительно поговорили с Еленой и её дочерью, которую следователь считает потерпевшей по делу.

13 сентября 2022 года полицейские увезли из дома отца и старшую дочь. Затем приехали снова, на этот раз за Еленой. Она поехала в чём была – в лосинах, футболке и тапочках, даже зайти в дом и одеть по погоде младшего ребенка ей не дали.

— Я стояла на улице, дома находился 5-летний ребенок один. У меня забрали телефон, не дали зайти домой. Средняя дочь шла как раз из школы, они ей сказали: одевай ребенка! Я просила, чтобы мне разрешили зайти и одеть сына, он был в шортиках и футболочке дома, а уже сентябрь. Зайти не дали. Дочь накинула на него ветровку, шапочку не одела, мне тоже вынесла ветровку, и нас повезли в полицию…

Детей сразу же забрали и отвели в другое помещение, где были представители КДН и старшая дочь. Маму с двумя детьми забрали в полицию в 15.40, затем в следственный отдел СК, в целом держали до 22.40. Семь часов допросов и разговоров в чужой обстановке, среди людей в погонах, задающих странные вопросы.

Оказывалось ли давление на Елену, мать троих детей? Судите сами. Она находилась в отделе МВД с 15.40 до 17.30, то есть почти два часа. По словам Елены, сначала был один сотрудник, потом второй, третий, четвертый, пятый… Фамилий всех она, конечно, не помнит.

— Меня стали пугать детьми… Сказали, что позвонили в центр помощи детям и что если не начнешь сейчас говорить, то мы сейчас твоих детей… ну, двоих детей вот забирают. Потом стали пугать не помню какой статьёй – за соучастие. Еще один сотрудник сказал: давайте её на пару часов посадим в камеру, и она быстро заговорит. Они нашли это видео (в телефоне Елены. – Авт.), передавали друг другу. Потом приехал следователь Габричидзе, потом Панфилович Илья сказал, что мы сейчас поедем к тебе домой. Мы приехали домой, я пустила, меня фотографировали. Не разрешили мне переодеться. Потом поехали в Следственный комитет…

В 18.00 Елену привезли в Следственный комитет. Нервы были на пределе: она сказала, чтобы её посадили в камеру, что она будет сидеть вместе с мужем. По словам Елены, ей говорили подписывать всё, что дадут, или заводят статью и посадят вместе с мужем. Она в принципе уже была готова на всё, при условии, что выпустят мужа и не тронут детей. Они, кстати, в это время еще находились в отделе полиции.

Решающим аргументом стало обещание отдать детей сразу, как только она подпишет документы. «Я уже вообще ничего не понимала, они мне что-то там говорили… Спрашивали у меня, избивает ли меня муж, я говорила, что нет! Спрашивали, спрашивали, спрашивали, ходили туда-сюда, я кивала, они мне: не кивай, говори «да». Я сидела, только «да, «да», «да». В 22.00 они мне сказали: подписывай все документы, я подписала, он мне еще сказал «прочитай», я ничего читать не стала, сказала: я вам доверяю, ведь не напишете же ничего плохого…»

Как потом оказалось, написали и то, с чем Елена не согласна. Но в тот момент ей важнее было получить обратно детей, накормить голодных сына и дочерей. Однако их не отпустили домой, отвели Елену с двумя младшими детьми в другой кабинет, и следователь стал допрашивать старшую дочь. В присутствии психолога и представителя опеки ребенку задавали такие вопросы, на которые иной взрослый не найдется что сказать. И это после многочасового нахождения то в полиции, то в следственном отделе СК.

Со слов Елены, 7 часов в присутствии трёх взрослых людей, должностных лиц несовершеннолетнюю девочку держали в закрытом помещении, опрашивали, можно предположить, пытались склонить дать показания против своего отца.

Как рассказывает Елена, домой вместе со всеми тремя детьми она приехала только в 22.40. От «Колы» и лимонада для детей, которые предлагали сбегать купить в следственном отделе (и это вместо нормального питания!) Елена отказалась, так как в семье эти продукты под запретом, разве это еда для 5-летнего, например, ребенка.

С обвиняемым, назовем его Павлом, поговорить не удалось, так как по решению суда к нему применена такая мера пресечения как домашний арест, ограничен круг общения. С 13 сентября 2022 года он живет один в хибаре на краю города, он не может выходить, не может работать, не может ни с кем видеться и даже говорить по телефону.

До того, как всё это свалилось на семью, Павел ездил на вахту, обеспечивал семью хорошим доходом – более 55 тысяч рублей в месяц, к которому нет претензий у органов опеки. Проблемой для семьи стало то, что и мать, и отец в прошлом позволяли себе приложиться к бутылке. Однако Павел уже полгода не привлекался к административной ответственности, старается избавиться от пагубного пристрастия.

Елену приглашали на комиссию по делам несовершеннолетних, стыдили, правильно указывая на необходимость бороться с рюмкой и заниматься детьми. Однако каких-то замечаний к содержанию жилища или к тому, как заботятся о детях, у органов опеки не было. Дома всегда чисто убрано, приготовлена еда, дети ухожены, одеты и обуты. В этом журналист нашего издания убедился лично.

На учёте у нарколога ни Павел, ни Елена не состояли и не состоят. Ради детей они стараются, чтобы семья была дружной. Конечно, чтобы усилить накал страстей, Павлу вспоминают о том, что он не является старшей дочери родным отцом, а только отчимом. Вот, мол, раз отчим, значит, нет у тебя сердца, получи статью… К тому, как относится к ситуации ребенок, мы еще вернемся.

В непростой ситуации позиция органов опеки, комиссии по делам несовершеннолетних (КДН) очень важна. Конечно, если семья находится в зоне риска, необходимо следить за нею, помогать не скатиться на дно, ведь главная забота государства – это дети. И здесь взвешенный, спокойный подход просто необходим.

Вероятно, ответственные специалисты Пудожской администрации забыли о том, что существует презумпция невиновности.  Суд по обвинению главы семьи по ч. 2 ст. 135 еще не состоялся, еще даже не окончено следствие, однако КДН оперативно обращается в суд и просит лишить Елену и Павла родительских прав.

К сожалению, суд Пудожского района, не разобравшись в ситуации, не дав объективную оценку предоставленным документам, по-быстрому лишает Павла и Елену родительских прав. На такое скоропалительное решение следует сразу две апелляции в Верховный суд Республики Карелия: от адвоката семьи и, представьте, от прокуратуры Пудожского района.

В апелляции говорится, что приобщенная КДН к делу справка о том, что Елена наблюдается у нарколога, является липовой. И приложена другая, актуальная справка: Елена никогда не наблюдалась у этого специалиста. Это подтверждается и тем, что в её амбулаторной карте только одна запись от 2012 года.

Кроме того, суд в своём решении оценил действия Павла, ссылаясь на статью ещё только возбужденного дела! То есть недоказанное преступление стало причиной наказания по другому делу – лишения Павла и Елены родительских прав. И это вопреки протестам адвоката! Ау, презумпции невиновности…

Также в апелляции сказано, что старшая дочь вопреки её желанию не вызывалась в суд, не опрашивались и младшие дети. Не учтены показания свидетелей в защиту Елены и Павла, положительные характеристики из детских учреждений. Все эти обстоятельства вызывают вопросы к решению Пудожского суда, который применил такую крайнюю меру как лишение родительских прав. Решение не вступило в законную силу.

Елена разрешила журналисту встретиться со старшей дочерью. Это разумная адекватная девочка, внешне очень похожая на мать. На немногочисленные вопросы отвечала спокойно, единственное место, когда оживилась – про следователя Габричидзе сказала: «Я боюсь следователя». Как выяснилось, он неоднократно приходил домой и даже в школу, задавал всё новые и новые вопросы об одном и том же. Как вы думаете, это давление на ребёнка или же нет?

Девочка переживает за отца, хочет, чтобы он вернулся, чтобы вся семья жила как прежде — вместе. На вопрос: «Винишь ли ты отца в произошедшем?», получила такой ответ: «Да я не видела ничего».

Кабинет следователя Медвежьегорского межрайонного следственного отдела Следственного управления Следственного комитета РФ в Пудоже находится в деревянном доме бомжовского вида. Крутая лестница на 2-й этаж приводит в коридор со свисающими со стен рваными обоями, покореженными в углах. Чтобы проникнуть в заветную дверь, нужно нажать на звонок. Нам повезло, сзади раздались шаги и молодой следователь Николай Габричидзе предстал пред наши светлые очи.

Конечно, он не стал ничего комментировать, повидаться с обвиняемым по делу тоже не разрешил, фотографироваться не захотел. Следственный комитет Карелии это такая организация, где получить комментарий невозможно или очень трудно, спросите у любого журналиста.

Но мы подстраховались и отправили письменный запрос руководителю следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Республике Карелия Евгению Швецу. Хотелось получить хоть какие-то ответы на вопросы:

1) Что послужило основанием для возбуждения уголовного дела?

2) Проводилась ли первоначальная проверка по данному делу или было достаточно оснований для возбуждения дела?

3) Признает ли несовершеннолетняя факт развратных действий в отношении её со стороны отца?

4) В чём именно выразились развратные действия со стороны отца и чем подтверждаются?

5) По каким причинам такое длительное время (с сентября 2022 года по настоящее время) расследуется уголовное дело и обвиняемый содержится под домашним арестом?

6) Проводилась ли по делу судебная экспертиза, определяющая характер действий отца?

7) Какова позиция обвиняемого по делу?

8) Оказывалось ли давление на родителей несовершеннолетней со стороны правоохранительных органов?

9) Поступали ли жалобы руководителю СУ СК Российской Федерации по Республике Карелия на незаконные действия со стороны правоохранительных органов и следственного комитета по Пудожскому району от матери несовершеннолетней? И если да, то каков результат рассмотрения и принятого решения?

Надо ли говорить, что в ответ мы получили разъяснения, в которых не было ответа ни на один из вопросов, зато содержались подробные сведения о том, как опасно писать по данной теме. Того и гляди, журналист, нарушишь закон.

Также нас заверили, что дело находится на контроле. Ну, что же, это меняет дело: если на контроле, то тогда ладно. А то мы подумали, что следователь Габричидзе предоставлен сам себе, резвится, так сказать, на пудожских тихих просторах. Фантазирует по теме ст. 135.

Если всё под контролем, тогда, конечно, предварительное следствие не оставит без ответа все те вопросы, которые мы задали. Самые главные из которых: а в чем, собственно, состав инкриминируемого Павлу преступления, каким таким образом он развращал ребенка, что делал для этого, как готовился?

Но если, как полагают родственники и адвокат, состава и умысла нет, то о чём, собственно, так печётся следователь Габричидзе? Из чего дело по ст. 135 «шьёт»? Зачем надоедает ребенку и его семье постоянными вопросами, травмирует психику несовершеннолетней? Пять месяцев длится следствие, семья лишена дохода из-за невозможности обвиняемому выехать на заработки, а Габричидзе, кажется, только создаёт видимость работы… Может, надоело ему в Пудоже сидеть? Хочется раскрутить «славное дельце» и получить по «заслугам»?

Вопросы к тем, кто контролирует следователя Габричидзе, отпадут только тогда, когда дело будет прекращено в связи с отсутствием состава преступления, когда семью оставят наконец в покое. А то народ для разврата собрался, а собственно, где? Сплошной обман зрения, видимость, пшик. И урок остальным: не надо снимать домашнее видео, особенно в тихом Пудоже, где любой намёк может стать основанием для уголовного дела по резонансной статье о развращении.