Наш Василь-Васильич (часть вторая)

Валаам. Начало XXI-го века

После возвращения из Армении к середине девяностых годов Василий Васильевич успел поработать в нескольких местах на различных должностях: главного инженера, главного бухгалтера строительного подразделения, начальника передвижной механизированной колонны... Всего за свою трудовую жизнь до Валаама он принимал участие в строительстве более чем сорока объектов как в России, так и в ближнем зарубежье. Наш Василь-Васильич (часть первая) В Троицкую родительскую субботу давайте вспомним добрым словом Василия Васильевича Кирсанова (1943–2023), без остатка отдавшего Валаамской обители более двадцати пяти лет своей жизни на очень хлопотливой должности помощника монастырского эконома.

Одновременно Василий Васильевич продолжал заниматься самообразованием. По собственному признанию, ему к тому времени очень надоело жить в больших городах, потянуло к земле, к лесу. Чтобы получить соответствующую профессию, он на пятом десятке лет жизни поступил в лесной техникум, окончил его, но... вместе с Советским Союзом лесное хозяйство надолго практически развалилось.

Одно время пришлось даже встать на учёт по безработице. Причём платили там поначалу неплохо: первые полгода семьдесят процентов от последнего заработка, потом снижали до пятидесяти. Но тут в 1995 году Василий Васильевич увидел объявление о конкурсе...

Остров

Конкурс на должность начальника реставрационного участка на Валааме проводило Карельское научно-реставрационное производственное управление при Министерстве культуры Республики Карелия. Из восьми человек, подавших документы и заявки, после собеседования выбрали Василия Васильевича.

В начале ноября 1995-го года он прибыл на остров, принял дела, познакомился с бригадой, вместе начали работать. Первоначально предполагалось, что на год. Но с января 1996-го года по каким-то причинам прекратилось финансирование из Москвы.

Из Петрозаводска говорят: «Ждите». А чего ждать, если рабочим платить нечем? Подождав месяц-другой, Василь-Васильевич стал отправлять своих людей по домам. Сам уехать не мог, — на острове оставались материалы, техника, механизмы, за которые он нёс ответственность.

В этот период неопределённости из монастырской службы эконома поступило предложение поработать пока у них. Василий Васильевич с радостью согласился, сразу же предложил в помощь на заготовку дров трелёвочный трактор «Онежец», который простаивал без дела... Так началось сотрудничество с монастырём, длившееся четверть века.

Помощник монастырского эконома

Рассказывает иеромонах Амвросий (Лагутаев), эконом Валаамского монастыря в середине 90-х годов:

— Василий Васильевич выгодно отличался от своих предшественников на реставрации, его профессионализм сразу бросался в глаза. Нам как раз очень не хватало такого человека. И как только у них возникла заминка с финансированием, мы его к себе пригласили.

Он сразу развил кипучую деятельность: руководил рабочими, сам выдавал им зарплату, следил за ходом и выполнением работ. Плюс ещё материалами тоже он занимался, — не тем, что заказывал, а необходимые объёмы подсчитывал. Сметчиков не было, и он обмерял помещения, рассчитывал — сколько чего надо заказать. То есть объём, который Василий Васильевич на себя взял, был очень серьёзный для того времени. Практически один человек заменил если не всех, то многих.

Одно из ценных качеств Василия Васильевича лично для меня — он стал неким буфером в общении между монастырём и местными организациями, в частности, между мной и рабочими. То есть, здесь не все хорошо к монастырю относились, — некоторые положительно, некоторые терпимо, а некоторые нетерпимо. И с теми, которые нетерпимо, разговаривать мне было крайне тяжело. А у Василия Васильевича, благодаря его опыту, внутреннему спокойствию, незлобивости — это проще получалось. На моей памяти никаких конфликтов у него ни с кем не было. У меня, конечно, личные отношения с ним были очень хорошие.

***

Помощник монастырского эконома на Валааме Ещё мне в нём очень-очень нравилось, — что у него всегда в порядке документы были. Допустим, едет он в командировку за покупками. Он приезжает, у него такой файлик или папочка, где подколоты все чеки и расписано, что он купил, и сколько он потратил туда, сколько потратил сюда, — у него прямо всё четко!

Видимо, когда он ещё работал в каких-то мирских организациях, это требовалось, он к этому привык, и поэтому по-другому уже не мог. Ну, и, конечно, чувствовался опыт: он повидал людей, повидал страну, много с кем общался, много чего знает...
Ему, конечно, в этом смысле было гораздо проще, чем, допустим, нам в то время. Мы молодые, только пришли в монастырь, а у него уже и строительный опыт, и житейский опыт. Это всё, конечно, здорово помогло — и ему, и нам.

Видимо, в монастырях в своё время, когда необходимо, появляются люди, которые необходимы конкретно в данное время. Тогда нужно было что-то строить, — и появлялись люди, которые могли это делать. Нужно будет что-нибудь ещё, — значит, появятся другие... Будем надеяться на это.

***

Это сейчас у нас свободненько всё, а в то время… Валаам ведь природно-охранный комплекс. И приезжали разные люди, комиссии — смотрели, что мы делаем, как мы делаем...

Я точно с этой всей системой знаком не был, а Василий Васильевич как раз знал. То есть он, работая при монастыре, мог вести такой диалог с проверяющими организациями. Допустим, пишут нам из Министерства культуры письмо на корпус Гефсиманского скита: «восстановить изначальное состояние, покрыв кровлю дранкой…»

Я, например, не знаю, как бы я поступил. А Василий Васильевич на это пишет ответное письмо: «Хорошо, но в связи с тем, что специалисты и технологии уже утеряны, мы сейчас перекрыть не можем. И для того, чтобы не развалился памятник до конца, давайте перекроем его кровельным железом, — а потом, в будущем, когда найдём специалистов и технологии, мы всё сделаем, как вы хотите». До сих пор стоит, грубо говоря.

Этот опыт общения с такими организациями в то время был очень нужен. И это как раз его заслуга, что мы выходили из таких положений, которые могли просто поставить в тупик.

***

Он очень много повидал в своей жизни, и с зэками достаточно много работал, умел с ними разговаривать. Ещё надо отметить, что его отношения с братией тоже были такие хорошие, уважительные, можно сказать.

Несмотря на то что он старше значительно был, он никогда не лез поперёк чьих-то других мнений. Выслушает спокойно, даже, может, не согласится, но, тем не менее, не будет ногами топать, руками махать. Не знаю, врождённая это, либо приобретённая очень хорошая черта характера. Такое вот спокойствие. И все проблемы житейского характера, которые возникали, решал достаточно в спокойном ключе.

А что касается его отношения к братии... Помнится, однажды ехал я на бортовом УАЗике с грузом из Сортавала. И провалились колесом в лунку, — и целую ночь я вытягивал эту машину домкратом, ничего не получалось. В итоге откуда-то появились Василий Васильевич с отцом Борисом, вытянули мы этот бортовой УАЗик уже где-то под утро. И тут подъехал наш ГАЗ-66-й, — и этот ГАЗ ещё для кучи провалился!

Там был такой отец Н. у нас, он решил этот грузовик вытащить оттуда. Причём вытащить он его решил странным образом: залез на ступеньку кабины (а вода уже полколеса скрывает), и начал его раскачивать. Типа, он его раскачает, и грузовик выпрыгнет... конечно же, он не выпрыгнет. Через десять минут там уже по ступеньку воды было.

Василий Васильевич стоит, смотрит на всё это, как братия вокруг бегает, пытается грузовик "вытащить", и ничего не говорит, просто молчит. Потом посмотрел на этого отца, на его бессмысленные потуги, и говорит:

— Ну, ладно, идите, отдыхайте, утром "Валметом" вытащим.

Потому что до этого, конечно, доказывать что-то было совершенно бесполезно, — мы же всё знаем, всё в наших руках, мы сейчас как возьмём его, раскачаем и запросто вытолкнем...

Он никогда не обижался. Даже, если ему давали такие поручения, можно сказать, мизерные… Ну, допустим, он дровами занимался, дрова распределял. Другой бы специалист его уровня, наверное, мог бы сказать: «Да я вообще-то… а вы мне что поручаете?!» Это не заниженная самооценка, это, наверное, всё же устроение характера, так вот он устроен был. Конечно, есть что вспомнить, есть, чему поучиться у него...

Инструктаж. Январь 2021 года. Фото монаха Авраама.

***

Вспоминается такой случай. Надо было поставить спутниковую антенну на крышу во внутреннем каре. Народу мало, и полез я сам эту антенну ставить. Взял лестницу, а она оказалась короткая и встала как раз под козырёк крыши.

Я наверх по лестнице поднялся, а как дальше? Там такие бортики, я за них взялся и залез на крышу. Поставил трубу, на неё антенну, поднял на три метра. Нужно слезать, — а лестницы из-за бортиков не видно. Я сижу и думаю, как же оттуда слезть... Кричать «караул!» неудобно. Хорошо бы кого-нибудь позвать, чтобы показал, где лестница, — но нет никого, никто не ходит, народа вообще нет!

И тут над бортиком появляется голова Василия Васильевича с этой лестницы. Посмотрел он на меня, залез на крышу. Посмотрел, как я антенну поставил. Потом говорит:

— Ну, ладно, я пойду.

И моментально слез. А я только хотел его попросить, чтобы он постоял внизу у лестницы, проследил, как я слезать буду. Смотрю, а он уже слез и убежал моментально просто! Он ведь практически никогда не ходил пешком, всегда бегал.

Ну, значит, посмотрел я на него и думаю: «Ничего себе, пожилой человек взял, залез и слез, а я тут сижу и не знаю, что делать» То есть, подал он мне такой пример… и, в общем, я тоже слез.

***

Трудоголиком он, в общем, был, без работы сидеть не мог. Мало того, что он работал здесь, в монастыре, у него ещё был такой небольшой огородик, по вечерам ещё на огородике своём ковырялся. Работоспособности его можно было просто позавидовать.

А в конце жизни, конечно, уже… вернее, перед отъездом с Валаама... подхожу, вижу, он с палочкой ходит. Говорю:

— Что такое?

А он:

— Давление двести восемьдесят...

С таким давлением вообще не живут! Я говорю:

— В больницу надо!

Но, по-моему, его все отправляли в больницу, а он лечиться совершенно и не хотел, и не любил… не знаю, почему.

Пока ему совсем плохо не становилось, ничего он делать не хотел со своим здоровьем... А потом, когда у него уже ноги начали болеть, когда у него открытые язвы начались... ну, что это такое? Это уже явно нужна госпитализация, необходимо обследоваться, это уже здесь не вылечишь. А он ходил до последнего. И эконом, насколько я знаю, с ним разговаривал…

Но, к сожалению, он особо не слушался, у него, видимо, были какие-то свои мнения по этому поводу. А если бы он следил за своим здоровьем, думаю, наверное, мог бы ещё прожить достаточное количество времени...

Вспоминает монах Ефрем, эконом Валаамского монастыря:
Василий Васильевич Кирсанов. Фото инока Иоанна — Как-то у нас не принято хвалить людей, но о Василии Васильевиче всегда хочется говорить добрые слова.

Главная его отличительная черта, на мой взгляд, – это постоянство. На него всегда можно было положиться, попросить о чём-либо, — и он практически никогда ни в чём не отказывал. Такое вот завидное монашеское послушание... Ещё можно сказать, что с ним всегда было легко общаться, он всегда слышал человека, всегда был внимателен и искренне готов помочь.

Такая вот советская школа: очень исполнительный работник, приученный решать неожиданные задачи, которые перед ним ставит не только руководство, но и жизнь. И даже несмотря на преклонный возраст, он до последнего продолжал выполнять свою работу по мере сил.

***

Я познакомился с Василием Васильевичем Кирсановым на льду Ладожского озера, когда в 1997-м году ехал с грузом из Сортавала на Валаам, и моя машина попала в трещину. Чудом навстречу с Валаама ехали Василий Васильевич с водителем и тогдашним экономом отцом Амвросием (Лагутаевым). Они помогли мне выбраться.

Через год, в 1998-м году, уже меня назначили экономом монастыря после отца Амвросия, и я был переведён с Петербургского подворья на остров. Встречал меня всё тот же Василий Васильевич. Он, скажем так, вводил меня в курс дел, которые должен решать эконом, и так и остался при мне помощником. Было ему всего 55 лет. Так с 1998-го года на протяжении 22-х лет мы и работали вместе с ним.

Замечательно то, что он последние годы, как настоящий монах, даже не уезжал в отпуск, вся его жизнь была тесно связана с монастырём. Сейчас-то мы знаем, что у Василия Васильевича имелось немало болезней. А тогда, до самых последних дней, у всех было стойкое ощущение, что он практически никогда не болеет. Никогда у него не бывало простуд, гриппов, – или ещё каких-то таких болезней. Никогда он не простужался. Никогда не жаловался. Всегда был весёлым и бодрым, даже когда ходил с палочкой.

И чтобы он прогулял работу – такого никогда не было! Даже если неважно себя чувствовал, всегда утром приходил на послушание, на работу и никогда их не пропускал. Он не мог находиться в бездействии. Ему всегда была нужна работа и без работы он не мог...

Ледовая дорога

Из воспоминаний самого Василия Васильевича Кирсанова:

Первый раз отца Ефрема, тогда Евгения Мухина, я увидал на льду Ладоги зимой 1997 года, когда мы с отцом Амвросием, экономом, вешки ставили, размечали дорогу на Сортавала. Пробивали лунки и устанавливали ёлочки через равное расстояние, чтобы если сыпанёт метель (а она может внезапно начаться), были какие-то ориентиры: хотя бы три ёлки на одной линии.

Отец Амвросий говорит:

—Кажется, там кто-то к нам едет.

У него бинокль был, он в бинокль посмотрел:

— Так это наши, поехали туда.

Сели, приехали... а там наш УАЗик грузовой в трещине!

Отец Ефрем один ехал. Мы как раз в эту сторону шли, а он уже туда попал. Трещина небольшая, он выскочил, только ноги промочил, — но переобулся что ли, я не знаю.

У нас тоже УАЗик, фургончик. А у него продукты были, я им ещё сказал:

—Давайте немного продуктов разгрузим, чтобы легче было вытащить.

Короче говоря, зацепили УАЗик отца Ефрема верёвкой, я ему говорю:

— Ты вылазь, или придётся прыгать, если она провалится и будет тонуть. На всякий случай с топором буду стоять у машины, потому что, если она пойдёт вниз, может и нашу зацепить туда, — обрублю тогда конец топором.

Так и вытащили его, проскочили эту трещину. А я с тех пор я всегда делал намётки, как ехать отсюда до Сортавала. Обычно садился на машину и брал трёх-четырёх человек, ёлки, бур — и мы выезжали с утра, пока светло, чисто и видно прямо отсюда направление на сортавальские фьорды. Ориентир неплохой, вот так и ездили...

За полдня примерно мы проходили эту дорогу, готовили, иногда мостки делали.Почему? Потому что трещины каждый год почти в одном и том же месте появлялись, — перед сортавальскими шхерами и сразу после Никольского скита здесь всегда трещина была... Утром за хлебом. Фото монаха Авраама, 2020 год

***

Самая памятная поездка у меня была с отцом Афанасием, начальником гаража.

Уже апрель, всё таять начало. Он говорит:

— У нас запчастей не хватает. Пока лёд стоит, надо ехать.

Отец Игумен был в отъезде, за старшего оставался отец Геронтий, духовник. Отец Афанасий пошёл к нему, а тот говорит:

— Я не разрешаю.

Председателю нашего поселкового совета Анатолию Свинцову уже строго-настрого было наказано запрещать всякий выезд на лёд. И на той стороне в Сортавала на берегу милиция стояла, не пускала, а тех, кто с озера приезжал, встречала «ласково».

Отец Афанасий позвонил тогда отцу Игумену, просит:

— Срочно нужны запчасти, благословите ехать...

— А ты что, один собрался?

— Нет, с Кирсановым.

— Ну ладно, езжайте.

Ну и выехали мы с ним пораньше утром, когда ещё морозец небольшой, градусов пять, и все спали, — в смысле, никто здесь не охранял выезд на берег.

Мы поехали, вроде всё нормально, по магазинам прошлись, пора назад. Уже солнце, все дороги залиты. Мы выезжаем, а там поверх льда вода сантиметров тридцать-сорок, колеса заливает. Я спрашиваю:

— Ну как, поедем?

— Поедем!

И поехали. Одну трещину проезжаем, другую — небольшие пока трещины. Переднее колесо у нас выскакивает, а заднее уже обламывает кромку льда. Мы дальше едем и едем, следующая трещина... в общем, уже по воде ехали.

И когда оставалось километров пять примерно до Никольского, под нами льдина опускается, тонет... Афанасий на меня смотрит, а я на него:

— Езжай, езжай вперед!

У нас дверки открыты на случай, чтобы выпрыгнуть. И, значит, въезжаем на следующую льдину, а та тоже тонет...

Он на меня опять смотрит, я ему:

— Давай, езжай!

Выбрались, дальше уже крепко. Отец Афанасий говорит:

— Я больше на лёд не поеду...

—Так тебя больше никто и не выпустит!

На Валааме нас Свинцов встречает:

— Как вы проехали?! Запретили ж ездить!

Вот так, это у меня самая памятная поездка была...

«Зимой и летом – одним цветом»

Рассказывает Сергей Груздев, местный житель:

— Василий Васильевич был, в частности, ответственным за электрохозяйство Валаамской обители. На этом поприще нам часто приходилось с ним работать вместе, так как в своё время я обслуживал воздушные электрические сети на острове.
Нередко колесили мы с ним на стареньком УАЗике по дорогам Валаама. Василий Васильевич был человеком общительным и иногда рассказывал что-то из своей жизни.

До того как причалить к пристани острова и «бросить здесь якорь», он исколесил в советское время пол-Союза. Везде строил промышленные здания, заводы, комбинаты. Участвовал в восстановлении города Ленинакана, ныне Гюмри, в Армении после землетрясения, строил цементный комбинат в посёлке Савинском, что неподалёку от космодрома Плесецк и много-много других объектов на территории Карелии и в других республиках и областях Советского Союза.

В разговорах с подчинёнными, да и просто с собеседниками, Василий Васильевич был всегда приветлив и сдержан. Никогда я от него не слышал ни повышенного голоса, ни, тем более, мата. До позднего вечера можно было увидеть его, бегающего и решающего насущные вопросы с неизменной папочкой в руке, в белой своей рубашке при любой погоде. На острове добродушно шутили и местные жители, и братия: «Кто у нас зимой и летом одним цветом? — Василь-Васильевич!»

Нередко видел его в храме на Литургии. Василий Васильевич каждое воскресенье и на праздники обязательно причащался.

В последние годы мучила его аритмия и давление, но он никогда не жаловался на здоровье и продолжал нести своё послушание. Когда выпадало свободное время, любил посидеть с удочкой на берегу внутренних озёр.

***

В 2020-м году здоровье резко пошатнулось. Лечение в больницах Петрозаводска не очень помогало. Василий Васильевич ни в какую не хотел покидать ставший таким родным остров. Последний раз, в очередной приступ, братия несла его на носилках на «метеор», чтобы отправить в больницу.

На Валаам он уже не вернулся. Взяли его к себе родные... Когда заходит разговор о Кирсанове, все вспоминают его как очень доброго, участливого и порядочного человека, грамотного и работящего. Говорят, кто умирает в дни Пасхи, душа его обязательно попадает в рай. Я верю, что именно так и произошло.

Вечная Память, дорогой наш односельчанин, близкий сердцу Человек!

Конец – всему делу венец

О последних земных днях Василия Васильевича Кирсанова вспоминает его старшая дочь Лидия:

— После того, как папа в мае 2021-го года после инсульта попал в реанимацию в Сортавала, он жил у родной сестры Валентины в небольшом городке Отрадное-на-Неве Кировского района Ленинградской области. Эти последние два года он чувствовал себя не очень хорошо. По квартире он ходил с палочкой, на улицу его вывозили в инвалидной коляске. Конечно, он не смог привыкнуть к такой жизни, она была ему совершенно неинтересна.

Он жил воспоминаниями и рассказами о Валааме и всегда мечтал туда вернуться, тосковал. Это было его главной надеждой, — что он опять сможет ходить и когда-нибудь вернуться на Валаам. Иногда папа ходил в храм Иоанна Милостивого, но уже очень редко. Его возили. Совсем редко.

***

В марте 2023-го года у папы снова случился инсульт. И на «скорой помощи» его увезли в районную Всеволожскую больницу, в отделение неврологии. Там он находился три недели, из них одну в реанимации, никого к нему не пускали. И когда он вернулся домой, это был, конечно, совсем другой человек. Он осунулся, лежал и уже почти не вставал. Мог только немного шевелить руками и очень слабо разговаривал.

Неделю он пробыл дома. Ему становилось всё хуже, мы неоднократно вызывали врачей. И по их настоянию, опять отправили его в больницу, на этот раз в Отрадное. И в этой больнице он пролежал две недели. Но состояние его не улучшалось. Он очень похудел и внешне изменился.

***

С младшей дочерью Ольгой, 2005 год 20-го апреля, в Светлый четверг, мы с моей тётей Валентиной пришли к главному врачу, чтобы обсудить, когда папу будут выписывать, когда и как его можно отвезти домой. Потому что на обычной машине это было совершенно невозможно. Только на специальной, на «скорой помощи».

Уже много месяцев папа не был в храме. не причащался, всё как-то не получалось. И я зашла в церковь и поговорила со священником, рассказала ему всю ситуацию, рассказала про папу.

Он ответил, что да, обязательно надо ему собороваться, исповедаться и причаститься.

И спросил: «Когда Вы можете?»

Говорю: «Могу прямо сейчас».

Спасибо большое священнику, отцу Георгию! Он сразу собрал всё, что нужно для Соборования и Причастия. Мы вместе поехали в больницу. А до этого я договорилась с главным врачом, что священника пропустят в папину палату. Отец Георгий принёс в больницу куличи и подарки медсестрам и врачам, ведь была Пасха.

Мы были втроём: отец Георгий, я и младшая папина дочь, Оля. Священник пособоровал папу и причастил его. Всё закончилось. Я ушла из больницы, потому что провела там уже больше, чем полдня. С папой осталась младшая дочь Оля.

Я ушла из больницы. И буквально минут через пятнадцать позвонила Оля и сказала, что у папы остановилось сердце…

***

Слова кажутся лишними, когда кто-то уходит на Светлой седмице сразу после Причастия.
В памяти знавших его Василий Васильевич Кирсанов навсегда останется простым, незлобивым и отзывчивым человеком, и в то же время профессионалом самого высокого уровня, сохранившим и преумножившим данный ему от Бога талант. Все лучшие качества своей души, всё своё умение и мастерство отдал он на благо людям и Родине.
Упокой, Господи, раба Твоего Василия в селениях праведных, в селениях горних!