Письма иеромонаха Афанасия (Нечаева) иеросхимонаху Ефрему (Хробостову) из Парижа на Валаам. Часть 2

2.

Письмо иеродиакона Афанасия (Нечаева) иеросхимонаху Георгию (Хробостову)

3 января 1927 г. [Париж]

Глубокочтимый и любимый о Господе Батюшка Отец Ефрем!

Сегодня получил одновременно Ваше и отца Игумена [1] письмо со вложением Вашего благословения – иконы Знаменской Божией Матери. Вновь посетила меня милость Божья, недостойного <...>. Прошу так же передать мою почтительнейшую благодарность отцу Игумену за поздравления меня с постригом и иеродиаконством. Отец Игумен пишет в столь любящих словах, что я затрудняюсь прямо в выборе равнозначных выражений своей признательности ему и верности ему во всем. С этими письмами я тотчас же пошел к Владыке Вениамину и передал ему Ваш привет и благожелания. Владыка был очень тронут и даже взволнован этим и просил меня передать Вам, отец Ефрем, его самые искренние и глубокие симпатии, себя же он не считает достойным столь великого внимание к нему, какое он видит в Ваших приветствиях ему. Этот обмен приветствиями расположил Владыку по откровенности побеседовать со мной. Я прочел ему и выдержки из статьи «Прогресс и Преображение» переписанные для нас рукою брата Алексея [Мещерского]. Ему это было очень кстати, как я уже писал Вам во вчерашнем письме. Теперь предстоит мне трудная задача передать Вам, отец Ефрем, содержании разговора с Владыкой. На этот раз он коснулся самых главных вопросов церковной жизни и раскрыл мне не только их основание, но и две тайны, кои еще никому не известны и кои он просил никому не [передавать]. Я же сказал ему, что я ни с кем здесь [не откровенен], но что связан всею душою с Валаамом, и просил его еще раз уделить и часть его души «оторванным от всего мира страдающим отцам». Он ответил на это полной готовностью и разрешил мне писать Вам обо всем. И начал раскрывать предо мною всю подоплеку современного разрыва между митрополитом Евлогием и Карловцами. Оказывается, когда был получен знаменитый указ Патриарха Тихона о роспуске «Высшего Церковного Упр[авления]» в Карловцах, то этому ни один епископ, кроме Митрополита Евлогия и Епископа Вениамина, не подчинились, хотя на словах как будто признали, и заменили лишь название «Архиерейский Собор» на место старого. Но власти своей не передавали Митрополиту Евлогию, как требовалось указом, ни на минуту. Тогда Епископ Вениамин пошел против всех и убеждал Митрополита Евлогия порвать со всеми архиереями и исполнить всецело указ Патриарха Тихона, приняв на себя одного всю полноту власти за границей. Но митрополит Евлогий, хотя и настаивал тоже на этом, по доброте своей уступил и признал Архиерейский Собор, но ни как власть над собой , но как власть на ряду с собой, то есть тоже не вполне подчинился Патриаршему указу. Но вот на днях пришло секретное уведомления Митрополита Сергия, местоблюстителя, из России по этому вопросу. Он просит и умоляет прежде всего достичь единения между собой, а дальше пишет, что если этого, то есть единения, достигнуть будет невозможно, то он благословляет обе части на самостоятельное существование. Это сообщаю я Вам под большим секретом до поры до времени, а потом напишу, когда станет это здесь гласным. Но в этом письме нет уже категорического требования вернуться всецело к указу Патриарха Тихона, а самим искать путей к примирению.

Письма иеромонаха Афанасия (Нечаева) иеросхимонаху Ефрему (Хробостову) из Парижа на Валаам. Часть 1 Мы начинаем публикацию цикла писем будущего архимандрита Афанасия (Нечаева), духовного наставника монашества за границей, первого духовника митрополита Сурожского Антония (Блума). Его адресат – иеросхимонах Ефрем (Хробостов), братский духовник Валаамского монастыря и духовник великого князя Николая Николаевича Романова. Личный взгляд владыки Вениамина на этот вопрос совпал с мнением (вернее – распоряжением) Митрополита Сергия, но по соображениям особенным, кои интересны Вам, потому что приложимы и к Вашему положению. Владыка Вениамин, прежде всего, считает необходимым всегда сохранять поскольку возможно status qvo – существующее положение, ибо церковный организм болезненно переживает всякую ломку. Лучше уступить, чем затевать борьбу, приводящую к созданию нового положения.Это правда, что митрополит Евлогий сделал ошибку, допустив архиереям только переименовать свое учреждение, а власть оставить по-прежнему за собой. Митрополит Евлогий, по мнению Владыки Вениамина, вполне прав, если бы потребовал (а он этого и требует) возвращения к исходному пункту, к указу Патриарха Тихона, но с другой стороны, сделав тогда ошибку, исправить ее надо так, чтобы это не привело к еще худшему положение. Да, правда, что Карловцы присвоили себе власть не по праву, но М[итрополит] Евлогий согласился по слабости с этим, так теперь и неси на себе бремя этой ошибки, или, если можешь, исправь ее, но только «если можешь». Но вот как раз в этом то пункте Еп[ископ] Вениамин и расходится во взглядах с М[итрополитом] Евлогием. Он (Владыка Вениамин) находит, что в нынешнем положении эмиграции погоня за чистотой канонического принципа, разделяющая всю иерархию на два лагеря, принесет Церкви только вред. Второе соображение – то, что на это нет прямого подтверждения со стороны Местоблюстителя. В-третьих, зная всех иерархов лично, он находит, что спор этот не кончится, если произойдет и разрыв, так как борьба пойдет глубже и сильнее, мира не будет и при том, как бы «законном», разделении, которое заранее санкционируется Местоблюстителем. Ибо и самая эта санкция есть уступка немощи, а не идеальная норма, каковой почитается примирение. Поэтому надо всеми силами добиваться этого примирения, а не хвататься прямо за [закономерность] разрыва – не скрываться за формальностью, избегая всей тяжести нравственной борьбы за мир.

Вот вкратце его точка зрения. Как все это применимо к Вашему положению Вы сами видите, ибо мнение Владыки, что оно аналогично Вашему, и кратко я формулировал бы это так – «худой мир лучше доброй ссоры».

Но мира, по-видимому, всё же не будет, ибо Владыка мне сказал, что когда после только что бывшего съезда духовенства Владыка Вениамин высказал снова митрополиту Евлогию свои соображения, то последний ответил, что вопрос этот им решен уже окончательно, т. е. в смысле твердости своей позиции на основе указа Патриарха Тихона. Но сам Е[пископ] Вениамин все же оговаривается и подчеркивает это, что его личная позиция еще не вполне решена им, ибо есть соображения вполне оправдывающие действия М[итрополита] Евлогия, которого он очень высоко чтит и считает чрезвычайно искренним и чисто настроенным человеком.

Но вот что он отметил специально в отношении Финляндии, на мой вопрос о том. Он сказал, что если разрыв с Карловцами окончательно совершится, то Митрополит Евлогий будет свободен установить свои отношения с Финляндской Церковью, и это несомненно поведет ко взаимному сближению. Я спросил его, имеет ли он в виду это сближение через Константинополь, как я писал Вам раньше со слов Митрополита Евлогия, но он ответил, что к Константинополю Митрополит Евлогий относится вообще очень сдержанно, а если раньше высказывался в пользу его, то это было до письма из России, после которого он получил свободу и самостоятельность на случай разрыва с Карловцами. Вот как быстро [меняются] позиции, и это, конечно, надо соблюдать мудро в предвидении будущего...

Теперь совсем о другом. У нас к Вам великая просьба, о чем тоже сейчас беседовали с Владыкой. Дело в том, что церковь в Подворье находится в заведывании настоятеля отца Архимандрита Иоанна вне зависимости от Инспектора Академии Владыки Вениамина. Это не совсем правильно и порождает много неудобств. Одно из них то, что Академия не имеет ни одного своего облачения для священника и дьякона, а между тем к нам обращаются за требами и тогда мы становимся в положение конкурентов приходскому причту, которой, конечно, не охотно дает облачения или отказывается <...>. Вот мы и просим Вас с отцом Игуменом пожертвовать ради Господа священническое и дьяконское облачение в распоряжение Владыки Вениамина. Он, наверное, останется у нас, а если уедет, продаст его или мне лично, или Академии. Простите, что докучаем просьбами, но Вы сами мудры жизнью и опытом и поймете нас хорошо. У нас уже двое студентов священники и три дьякона, и ни одного облачения.

В искренней любви припадаю к стопам Вашим, и остаюсь Ваш недостойный послушник, иеродиакон Афанасий.

НАРК. Ф. 762. Оп. 1. Д. 138 (1). Л. 25-28 об. Рукопись. Оригинал.

20-е годы XX века

3.

Письмо иеродиакона Афанасия (Нечаева) иеросхимонаху Георгию (Хробостову)

18 января 1927 г. [Париж]

Ваше Высокопреподобие, Сердечнолюбимый и Высокопочитаемый Батюшка, Отец Ефрем!

На днях окончились наши экзамены, и мы теперь свободно отдыхаем. Слава Господу, что помог выдержать тяготу экзаменов, было их восемь, кроме двух выдержанных зимою. Теперь перевели меня на второй курс. За это время я втянулся и полюбил богословскую науку и летом думаю продолжить заниматься ею, хотя и не так интенсивно. Главное все же не в науке, а в усовершенствовании себя по подобию Божию. Успел ли я в этом за истекшее время – не могу судить сам о себе. Но одно могу сказать, что мир сердца и покой ума как будто увеличились. Сейчас нет такой борьбы в душе, ясно и спокойно. Хочу побольше пребывать в молитве. У нас церковь весь день до 7 часов вечера открыта (ее расписывают) и я захожу туда помолиться наедине – туда и шум улиц достигает мало. Да и в келье теперь спокойнее, а потом, когда студенты разъедутся, всё и вовсе будет покойно. Я думал все время, если бы удалась наша поездка, то мне все лето было бы много хлопот, да и Вам тоже. Кто знает, кроме Бога, который направляет дело рук наших.

Прошу Ваших святых молитв и благодарю за них, ибо знаю и вижу их силу над собою. Любящий Вас сыновне отец Афанасий .

Думаю, что отец Игумен уже снова среди Вас и прошу передать ему земной поклон и всему собору, а также брату Алексею [Мещерскому] [10].

НАРК. Ф. 762. Оп. 1. Д. 57. л. 12-13 об. Рукопись. Оригинал.

4.

Письмо иеродиакона Афанасия (Нечаева) иеросхимонаху Ефрему (Хробостову)

12 сентября 1927 г.

Игумен Павлин Возлюбленный Старец, Батюшка отец Ефрем!

Вы ведь справляете праздники по новому, и значит вчера был у Вас Высокоторжественный праздник Сергия и Германа перенесение святых мощей, а вместе с тем и день моего нового Ангела. Я вспоминал об этом все эти дни, но за разъездами не написал Вам, а теперь приехал в Бельфор к отцу Андронику [11] и спешу поздравить Вас с Вашим великим праздником. Прошу передать Досточтимому отцу Игумену и Соборным это мое поздравление и чувство уважения и преданности. Последнее время очень оживились мои воспоминания Валаама, так как вновь возникла мысль о возвращении под сень Угодников Божиих Сергия и Германа, о чем я писал уже Вам, а ныне хочу снова сказать, что мне приходится думать об этом самым серьезным образом, ибо церковный вопрос, по всей видимости, не может разрешиться иначе, как только отделением от Церкви Патриаршей, что для меня совершенно невозможно. Я не поехал сейчас в Париж, как предполагал, потому что в Леоне, куда я приехал по дороге в Париж с батюшкой отцом Александром Недошивиным [12], я ночевал у отца Мишина [13], настоятеля в городе Леоне, и у него ознакомился с письмом к нему Митрополита Евлогия, которое при сем прилагаю [14], из которого видно, что Владыка Евлогий старается получить какой-либо «мандат» на управление своей митрополией от Патриаршей Церкви. Значит он не держится такой резкой позиции, как газеты, которые стараются раздуть оппозицию к митрополиту Сергию. Но владыка Евлогий старается сохранить с ним дружескую связь. А раз ни самый разрыв еще не произошел и не известно еще, в какой форме это выразится, то я почел за благоразумное не открывать пока своих настроений перед Владыкой, а выждать, когда все это обозначится явственнее и когда лучше созреет и мое личное убеждение. Потому, думаю пробыть до 1 октября у отца Андроника, а потом <...> в Париж, там потихоньку буду проводить свою позицию. Главное же – мне нужно знать Ваши взгляды на все это, дорогой Старец, так как, если говорить с Митрополитом Евлогием решительно, надо иметь одобрение на это своих духовных руководителей, чтобы не вышло само<...>. Поэтому, ныне я ставлю перед Вами, как пред своим Старцем, вопрос этот так: разрыв с Москвой произойдет все равно так или иначе, и вот если он произойдет в неканонической форме, то следует ли мне остаться верным Патриаршей Церкви, то есть остаться в ее юрисдикции (клире). Во-вторых, если вследствие этого мне придется расстаться с институтом, то могу ли я вновь быть принятым в Вашу святую обитель. Вот на эти два вопроса, я покорнейше прошу Вас, дорогой Старец, сообщить мне соизволение отца Игумена Павлина. Вам известно всем, что я от всей души люблю всех Вас, как высоко ценю Вашу (вернее нашу ) Обитель, чувствую себя недостойным быть в Ваших святых [рядах], а потому снова, как блудный сын, припадаю к стопам Вашим со слезной просьбой не отказать мне в [прощении?] Христовом, во имя великой любви Вашей к нам <...>. Буду теперь с молитвою ждать Вашего ответа 25 сентября по адресу: <...>.

Посылаю новую газету «Россия» и «Борьба за Россию», там очень интересные статьи Карташева, с которым я не соглашаюсь, кроме одного, что митрополит Сергий должен будет теперь согласиться и легализовать отделение Финляндской Церкви.

Ваш недостойный непослушный послушник отец Афанасий.

НАРК. Ф. 762. Оп.1 Д. 138 (1). Л. 37-37 об.

[1] Игумена Павлина (Мешалкина).

[2] Владимир (Тихоницкий, 1873-1959), митрополит. По приглашению митрополита Евлогия прибыл в Ниццу и был в 1925 г. назначен архиепископом Ниццким, управляющим викариатством Южной Франции и настоятелем Свято-Николаевского собора. В 1930 г., ввиду отстранения митрополита Евлогия от управления русскими церквами в Западной Европе, ему было поручено временное управление ими. Решению не подчинился, как и митрополит Евлогий, перейдя в феврале 1931 г. в юрисдикцию Константинопольского Патриархата.

[3] Сергий (Королев, 1881-1952), архиепископ. Митрополитом Евлогием назначен епископом Пражским (1922-1946), его викарием в Чехословакии, Австрии и Венгрии, и настоятелем храма Св. Николая в Праге. Вслед за митрополитом Евлогием в 1931 г. перешел в Константинопольский Патриархат.

[4] Борис Иванович Сове (1899-1962) – профессор богословия, библеист и литургист, специалист по истории византийского богослужения и церковной гимнографии. Окончил Свято-Сергиевский богословский институт в Париже (1925-1928), аспирантуру Оксфордского университета (1931). Доцент Свято-Сергиевского богословского института (1931-1939). Член братства Святой Софии. С 1939 г. проживал в Хельсинки.

[5] Григорий Ефимович Светловский, протоиерей (1872-1948). Окончил Новгородскую семинарию. Переехал в Финляндию (1889). Священник (1900). Настоятель Савонлиннского прихода (1900-1917). Настоятель прихода Казанской иконы Божией Матери в Терийоки (1917-1925). Возглавлял старостильную Покровскую общину сначала в Выборге, потом в Хельсинки (1926-1948).

[6] Варсонофий (Толстухин, 1887-1952), архимандрит. Поступил в Валаамский монастырь (1901). Был катехизатором Карельской миссии (1909). Монах (1910). Иеродиакон (1910). Иеромонах (1922). Переведен в Коневский монастырь (1922). Как приверженец старостильного движения переехал в Болгарию (1926). Был вызван в Париж митрополитом Евлогием вольнослушателем в Свято-Сергиевский Богословский институт. Некоторое время служил в церкви обители-приюта «Нечаянная Радость» в городе Гарган-Ливри (Франция). Направлен в Раббат (Марокко) в 1927 г., где построил храм Воскресения Христова, настоятелем которого был до кончины. Архимандрит (1932). См.: Колупаев В. Е. Русские в Магрибе. М.: Издательство «Пашков дом», 2009. -415 с.

[7] Покровский приход основан в Выборге Анной Дмитриевной Пугиной в декабре 1925 г., получил официальную регистрацию постановлением Государственного Совета Финляндии в качестве частной религиозной организации 23 декабря 1926 г. Первый настоятелем общины – протоиерей Григорий Светловский. Приход входил в состав Западноевропейской епархии Русской Православной Церкви (в 1931-1945 гг. вместе с митрополитом Евлогием пребывал в юрисдикции Константинопольского Патриарха). В 1939-1940 гг. вследствие Зимней войны община переместилась в Хельсинки.

[8] Феофан (Быстров, 1872-1940), архиепископ. Член ВВЦУ на Юго-Востоке России (1919). Эмигрировал в 1920 г. C 1921 г. — настоятель монастыря Петковица в Королевстве сербов, хорватов и словенцев, член Русского Всезаграничного Церковного Собора, заместитель председателя Архиерейского синода РПЦЗ, с 1925 г. служил в Александро-Невском соборе в Софии, в 1926 г. разорвал общение с РПЦЗ из-за различного толкования догмата об искуплении. Некоторое время преподавал в Свято-Сергиевском институте на кафедре Ветхого Завета. В 1931 г. переехал во Францию, жил в затворе.

[9] Цитата из басни И.А. Крылова «Осел и соловей».

[10] Предложение дописано вверху страницы мелким почерком.

[11] Андроник (Елпидинский, 1894-1959), архимандрит. Окончил Олонецкую духовную семинарию (1916). После революции эмигрировал в Финляндию, затем в Германию и во Францию (1923). На Сергиевском подворье в Париже пострижен в монашество и рукоположен во иеродиакона и священника (1925). Митрополитом Евлогием направлен в Бельфор на востоке Франции, где организовал приход (1926). В 1931 г. уехал в Южную Индию, где 18 лет работал миссионером. Архимандрит (1937). В 1949 г. переехал в США и вступил в братство Свято-Тихоновского монастыря (шт. Пенсильвания), который был основан в 1905 г. по благословению епископа Алеутского и Северо-Американского Тихона (Беллавина). Настоятель (1955).

[12] Алексий (Недошивин Александр Михайлович, 1868-1943), архимандрит. До революции был чиновником Министерства финансов. Действительный статский советник. В 1920 г. эмигрировал. Вольнослушатель Свято-Сергиевского богословского института в Париже (1925-1927). Священник (1927). Состоял в юрисдикции митрополита Евлогия. Настоятель Покровской церкви в г. Деказвиль (Франция) (1927). Настоятель Св.-Николаевской церкви в г. Южин (Франция) (1927-1928). Настоятель Св.-Симеоновского храма в г. Лейпциг (Германия) (1928-1934). Пострижен в монашество (1929). Настоятель Свято-Георгиевского храма в г. Безансон (Франция) (1935-1938). Архимандрит (1934). За штатом (1938).

[13] Андрей Мишин, священник. Эмигрировал в Константинополь, затем в 1920-х гг. переехал в Лион (Франция). Настоятель православной церкви в Лионе. Позднее перешел в юрисдикцию РПЦЗ.

[14] См. следующее письмо.