Президент РГПУ им. А. И. Герцена Геннадий Бордовский: «Человек, который изменил мой внутренний мир».

Как и у многих советских людей моего поколения, мои отношения с православием долгое время носили достаточно странный характер. С одной стороны, я родился незадолго до Великой Отечественной войны и вырос в алтайском селе, которое можно с полным основанием назвать российской глубинкой. До города Бийска, где находилась ближайшая железнодорожная станция и единственная на всю округу церковь, было более 150 километров практически полного по нынешним меркам бездорожья. В родном селе церковь стояла без крестов, так как была закрыта еще в конце 20-х годов, а священник, как говорили, тогда же был расстрелян. Уже в начале 50-х годов церковь была окончательно разрушена, а полученный строительный материал использовался для строительства новой школы.

С другой стороны, до 7 лет я рос в семье бабушки и дедушки, которые были людьми глубоко верующими. Особенно это относится к бабушке, которая хотя и была неграмотной, но молитвы знала наизусть и все большие церковные праздники отмечала с каким-то внутренним светом. Лицо её становилось благостным и торжественным, когда в такие дни она дольше обычного молилась перед иконами, а потом садилась пить чай, приглашая на него кого-то из соседок. Я был крещён в определенной степени тайно на дому человеком, который церковного сана не носил, но раньше имел какое-то отношение к службе в церкви и хранил достаточно много православных книг. Крёстным отцом выступил младший брат мамы. Я это хорошо знал и чувствовал, всегда называя его по традиции тех лет крёстным. Однако мой нательный крестик просто хранился в шкатулке на божничке.

С третьей стороны, я учился в полной атеизма советской школе, где к тому же учителями работали мои родители. Естественно, что вопросы веры в семье или в школе никогда не обсуждались даже на уровне дискуссий. Иными словами, долгие годы моя жизнь и жизнь церкви не пересекались, а шли как бы независимо друг от друга.

В 1958 году я приехал учиться в Ленинград и жил рядом с Казанским собором, в котором тогда располагался Музей религии и атеизма. Я часто заходил в него не для изучения экспонатов, а чтобы полюбоваться красотой его интерьеров, посмотреть на могилу М.И. Кутузова и трофейные французские знамёна. Позднее, уже в бытность проректора по учебной работе педагогического института, меня провели по обширным чердачным помещениям, где было огромное хранилище различных предметов, имеющих отношение к разным религиям. Большим потрясением для меня оказалась возможность увидеть нетленные мощи какого-то православного святого (кого именно – я не знал). Увиденное вошло в противоречие с моими представлениями как физика об устройстве нашего материального мира, и я стал часто возвращаться к размышлениям об этом противоречии. Более того, постарался найти и прочитать Ветхий завет и Евангелие. Уже в годы перестройки я охотно поддержал всеми доступными мне способами инициативную группу студентов и преподавателей на восстановление Храма Святых апостолов Петра и Павла, который до революции существовал в одном из зданий вузовского комплекса. Однако, несмотря на то, что я активно и плодотворно стал взаимодействовать с первым наставником возрожденного храма отцом Артемием, моим внутренним ощущением было то, что на самом деле мы идём с ним просто параллельными курсами. Он занимается делами веры, а я по мере сил и возможности помогаю материальной стороне работы церкви. Иными словами, оставалось ощущение, что мы живём в достаточно разных мирах и, входя в церковь, я не чувствовал себя вполне комфортно, как будто находясь хотя и у близких людей, но в гостях.

Переворот в моей душе произошел при знакомстве и общении с владыкой Константином, в то время ректором Санкт-Петербургских духовных академии и семинарии. Впервые я увидел его в кабинете ректора Санкт-Петербургского государственного университета технологий и дизайна В.Е. Романова, который одновременно был и председателем Совета ректоров нашего города. Высокий сан, торжественное, непривычное в обычной мирской жизни облачение и некое особое выражение внутреннего достоинства, которые излучал владыка, первоначально вызвали у меня определенную насторожённость и смущение от неуверенности, как вести диалог на непростую тему – взаимодействие церковной и светской традиций в вопросе духовно-нравственного воспитания нашего студенчества. Однако это состояние прошло почти мгновенно, как только владыка Константин начал говорить. Негромкий, мягкий и убеждающий голос владыки сразу вызвал желание понять его как можно лучше, а удивительные глаза смотрели на тебя откуда-то из глубины и излучали одновременно мягкость и требовательность так, что скованность пропала, и начался разговор трёх разных, но одинаково заинтересованных в общем деле близких по духу людей.

Удивительный талант владыки привлекать и убеждать собеседника в немалой степени способствовали тому, что руководители как гражданских, так и военных, как государственных, так и частных вузов, в деле духовно-нравственного воспитания молодых людей постепенно стали скрепляться на базе Духовной академии, которую и возглавлял владыка Константин. Более того, во многих университетах Санкт-Петербурга при поддержке владыки Константина стали возрождаться или открываться вновь православные храмы, что было немыслимо каких-то 10-15 лет назад.

Наше общение с владыкой не ограничилось только работой в совместно созданной Ассоциации духовно-нравственного воспитания «Покров», но и быстро расширилось за счёт неформального взаимодействия и личных встреч. Они проходили как в стенах духовной академии, так и нашего университета, на заседаниях Совета ректоров города и при проведении различных как церковных, так и светских праздничных мероприятий. На этих встречах владыка Константин демонстрировал не только глубокое знание духовной литературы, что вполне естественно, но и понимание жизни во всей её широте и сложности. Во многом благодаря этим встречам незримая стена между моей светской жизнью и жизнью нашей церкви стала исчезать, и теперь, входя в церковь, я уже не чувствовал свою невписанность в происходящее богослужение.

Владыка Константин перевернул мои представления о церкви как институте, занимающимся исключительно своими внутренними вопросами. Он общался со мной не через поучения и наставления, а как человек, который очень заинтересован в благополучии моей жизни, в правильности моей жизненной позиции при выполнении своих сугубо земных обязанностей. Всегда буду благодарен владыке за то, что как-то незаметно и естественно для себя я стал воцерковленным человеком.

Сердечно поздравляю владыку Константина с юбилеем и желаю ему благополучия и успехов в его столь важном и многотрудной деле. Многие и благая лета владыке Константину!

Президент Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена, доктор физико-математических наук, профессор, академик РАО, Заслуженный деятель науки Российской Федерации

Г.А. Бордовский